Нейропсихоz
Шрифт:
— Без проблем, док. Делай, что требуется.
Я закрыл глаза, когда ощутил первый укол в основание шеи. Паралич медленно волной пополз по телу — а под веками словно заскользили электрические, смешиваясь с собственными переживаниями...
Ещё секунда — и я окончательно отключился под действием снотворного..
* * *
Металлическая бочка чадила, выплёскивая в ночной воздух тепло горящих досок и страниц старых журналов. Пламя плясало
Ветер тащил с собой запах гари, мокрой листвы и ветхой дряхлости окружающих заброшек, гулял между гаражами и пробирался под одежду ледяными пальцами. Но у самой бочки было почти тепло, уютно, насколько это вообще возможно в таких обстоятельствах.
Мы с Ярой сидели на низкой скамейке, стараясь не отдаляться от огня. На коленях у нас лежали пластиковые тарелки с мясом, которое мы пытались доготовить прямо на металлическом пруте. Тусклый свет пламени выхватывал из темноты едва заметные клубы пара, поднимающиеся от еды.
Яра была закутана в мою куртку, прячась в неё, словно в спасательный кокон. Бледная кожа, впалые щёки, синеватые круги под глазами… Она выглядела лучше, чем несколько часов назад, но всё ещё слишком слабой. Когда она подносила кусок мяса ко рту, её пальцы едва заметно дрожали. Я заметил, но не подал виду.
Напротив нас, на шатающемся стуле, устроился Тим. Одну ногу он закинул на перевёрнутое ведро, в руках вертел жестяную банку с едким пойлом. Его движения были расслабленными, будто он действительно просто отдыхал после долгого рабочего дня. Но я видел, как изредка он бросал на меня настороженные взгляды — быстрые, оценивающие.
Тим лениво перевернул кусок мяса на вилке, задумчиво посмотрел на него, а потом нехотя положил в рот, прожёвывая медленно, словно всё происходящее требовало долгого обдумывания.
— Слышь, Макс, — наконец произнёс он, кинув в бочку ещё одну гнилую доску, — есть только одна тема, которую неплохо было бы обсудить.
В голосе слышалось какое-то презрительное осуждение.
Понимая, что сейчас будет серьёзная тема, я отложил прут с мясом и кивнул:
— Какая?
Яра слабо подняла голову, но промолчала. Было видно: сил у неё немного, и влезать в этот разговор она явно не собиралась, если не придётся.
Тим прикинул что-то в уме и лениво протянул:
— Восемьдесят штук. За укрытие, спасение, имплант и… за молчание.
— Восемьдесят тысяч? — повторил я, надеясь, что ослышался.
— Именно, — кивнул Тим с безразличной миной. — Меньше не имеет смысла.
Я инстинктивно поискал взглядом Яру, и наши глаза встретились: восемьдесят тысяч руби для нас сейчас были чем-то недостижимым. Потому что все мои активы теперь мне недоступны, а Яра так и не успела ничего утащить из заначки Вика.
Впрочем, это явно были не проблемы Тима.
— Хорошо, —
Урак усмехнулся.
— Ты, верно, не понял. Мне нужны деньги сейчас.
Теперь я посмотрел на него с недоумением:
— У нас нет с собой столько, Тим, — тихо произнёс я, чувствуя, как напряжение нарастает. — Но полностью понимаю твой бизнес, поэтому переведу тебе, как только мы выберемся.
Он приподнял бровь, будто услышал детский лепет.
— Деньги — есть деньги, Макс. Я не благотворительный фонд.
Яра с трудом села ровнее, бросив на него уставший, но твёрдый взгляд:
— Тим, мы знакомы не первый день — ты ведь знаешь, почему мы пришли именно к тебе. Помоги… Неужели мы не можем договориться?
Он громко хмыкнул и закурил.
— Я тебе вот что скажу: вы не первые и не последние «друзья», которые приходят ко мне за помощью. Все обещают обязательно всё оплатить, а потом растворяются в неизвестности. Поэтому… восемьдесят, сейчас. И никак не меньше.
Я нахмурился, в груди закипала злость, но ещё больше меня душило осознание беспомощности.
— Мы оплатим, гарантирую, — сказал я наконец, стараясь, чтобы голос звучал спокойнее, чем я себя чувствовал.
Яра кивнула:
— Да, может, не сейчас, но… мы оплатим. Обязательно. Нам нужно сейчас немного прийти в себя…
Тим приподнял бровь, хмуро затянувшись сигаретой:
— И что? Предлагаешь мне просто поверить? Нет, ребят. Вы, конечно, очень крутые, но мои условия остаются прежними. И не думайте, что раз я тут один, значит, у меня нет связей. Просто так вы отсюда не уйдёте.
Я посмотрел на него, чувствуя, как меня сейчас взорвёт. Всё, что копилось в груди за последние дни — адреналин, усталость, злость — слилось в один удушающий ком, готовый прорваться наружу. Я медленно поднялся со своего места, подошёл ближе к Тиму и, слегка наклонившись, заговорил тихо, но с такой остротой, что каждое слово резало воздух, будто лезвие:
— Слушай сюда, Тим. Я понимаю: ты творишь чудеса в медицине, может, у тебя и правда есть связи, и ты действительно стоишь своих денег. Но не думай, что можешь наживаться на чужих бедах и качать права перед тем, кто способен в два счёта превратить твою жизнь в ад.
Я выдержал паузу, давая ему прочувствовать каждую ноту напряжения, и продолжил:
— Имей в виду: за плечами у меня не дешёвые уличные драки. Я видел больше дерьма, чем ты можешь себе представить. И если мне придётся прижать тебя к стенке, ни твой статус, ни твои знакомства не помогут. Так что выбери правильно: либо ты ведёшь себя как человек и даёшь нам пару дней на передышку, пока мы решаем свои дела, либо… — я слегка наклонил голову, пристально вглядываясь в его лицо. — Думаю, мне не придётся объяснять.