’НЕЙРОС’. Часть третья ’Черные слезы’
Шрифт:
Я молча пожал плечами. А что тут скажешь?
— Я не спрашиваю тебя, почему ты не сказал, — добавила она. — Я всё понимаю. Я спрашиваю только, почему я такое беспросветное дерьмо? Почему в моей мерзкой, говна не стоящей жизни, не может случиться ничего… Не хорошего даже, чёрт с ним, а хотя бы не совсем отвратительного? Чего-то, что можно вспомнить и не сблевать?
— Ты вовсе…
— Заткнись. Мне надо это как-то пережить, извини. Или не пережить, ещё не решила. Я пойду.
— Стой, — я крепко взял её за плечо,
— Послушай. Наши отношения…
— Не было у нас никаких отношений! — выкрикнула она с горечью и слезами в голосе.
— Наши отношения, которых не было, — не отступаю я, — это то, что случается между прижатыми друг к другу жизнью людьми. Мы потерялись в чужом незнакомом мире, и, нащупав друг друга, вцепились как смогли. Чтобы не остаться одним. Чтобы не истечь кровью от потерь. Это не имеет отношения к возрасту, полу, жизненному опыту. Это не любовь и не страсть. Это взаимное зализывание ран, всего лишь.
— Может быть, ты и прав, — мрачно сказала она, подумав, — а может быть, ты просто гнусный старикашка-педофил, который обманул меня и трахнул.
— Я тебя трахнул?
— Ну ладно, я тебя трахнула. Но обманул меня ты! Блин, звучит абсолютно идиотски. Мне правда надо об этом подумать.
— Но ты не сделаешь никакой глупости?
— Нет.
— Честно?
— Это, в конце концов, далеко не самое паршивое, что случалось со мной в жизни. Если подумать, то мне даже понравилось. И всё равно, это какой-то пиздец.
— Я понимаю.
— Ничего ты не понимаешь. Но, раз уж у нас сегодня такой день честности, скажешь мне ещё одну вещь?
— Что угодно.
— Почему я?
— В смысле?
— Если тебе, развратному старику, восхотелось молодого тела, то у тебя была всеобщая давалка Дженадин, у тебя была Шоня, которая в сто раз меня краше, полная Средка блядей и так далее… Зачем тебе я? Будь тебе и правда шестнадцать, я бы подумала «любовь зла». Я так и думала, собственно. Сама страдаю разрушительными привязанностями. Но тебе не шестнадцать, ты не мог в меня влюбиться. Я не понимаю.
— Хочешь верь, хочешь нет, но ты мне почему-то очень дорога. Как только увидел, сразу к тебе потянуло. Не ради секса, хотя и это тоже, просто… Сам не знаю. Я, похоже, тоже страдаю разрушительными привязанностями. Может быть, однажды расскажу тебе пару историй. Если ты захочешь слушать, а не занесёшь навеки в число «блевательных воспоминаний».
— Я подумаю над этим, дяденька, — фыркнула она. — Ну почему в твоей дурацкой жизни, Лирания, всё всегда должно идти исключительно через жопу? — это она уже не мне, а сама себе вслух, удаляясь по коридору.
По крайней мере, настроение у неё теперь не суицидное.
* * *
— На
Увы, я пока не настолько доверяю своим подчинённым, чтобы оставить это на самотёк.
— Рядовой Тохия!
— Ась?
— Хренась! Я что сказал про воду?
— Что?
— «По максимуму».
— И что?
— Почему в баке половина?
— Так ты же сказал «из расчёта на…» Насколько ты там сказал?
— Это я сказал про пайки. И ещё, вода свежая или с прошлого раза осталась?
— А что ей сделается? Это же вода!
— Так. Бегом — воду слить, новую налить, пайки перепроверить, боекомплект перепроверю сам, и если хоть одного патрона не хватит…
— Поняли, поняли! — засуетились мои бойцы.
— Извини, — вернулся я к Дмитрию. — Это не самые невдалые новобранцы, которых я видел, но в пятёрку войдут точно.
— Давай отойдём, — предложил он.
Когда мы отдалились от места стоянки, он тихо сказал:
— Есть паршивые новости.
— Других давно не слышал. Ну что же, радуй.
— Я нашёл своего проводника.
— Разве это не хорошая новость?
— Нет. Он говорит, что все кросс-локусы прекратили работать, и новые не создаются.
— А так бывает?
— Он говорит, что слышал о таком. В страшных байках, которыми пугают новичков.
— И чем же таким их стращают?
— Что иногда мир закрывается. Без всяких причин, просто так. А потом, когда открывается, он уже пустой. Что бы там ни произошло, никто не выживает. Называется «коллапс». Типа, все те пустые миры, которых в Мультиверсуме до черта, прошли через это.
— Звучит не очень правдоподобно, — сказал я.
— Скорее всего, про «коллапс» байки контрабандистов, но то, что кросс-локусы закрылись, печальный факт.
— То есть свалить не выйдет.
— Увы. Так что, папаша, как бы мне ни было неприятно это признавать, надежда моя отныне на тебя. Что в твоей бедовой головушке остались не только подростковые гормоны, но и вся твоя хитрожопость.
— Моя? Хитрожопость? Ты меня ни с кем не путаешь?
— Напомни, за двадцать лет приключений сколько выжило из первого состава вашей знаменитой шайки межмировых мародёров?
— Никакие мы не мародёры!
— Трое вас выжило! Трое! — проигнорировал мой протест Дмитрий. — Ты, Слон и Змеямба! Да и то, последняя исключительно за твой счёт. Так что я очень надеюсь, что у тебя и в этот раз получится. Потому что больше мне надеяться не на что. А у меня Алька. И она беременна. Твоим, между прочим, внуком. В общем, это была мотивирующая речь. Она окончена. Пиздуй выживать, папаша.
* * *
— Что-то надвигается, — предрекла мрачно Костлявая.