Незабудки для тебя
Шрифт:
— Я так счастлива! И так тебя люблю! То есть я сейчас всех люблю, — рассмеялась она, — я готова обнять весь мир, но больше всех — после Реми, конечно, — тебя! И так хочу, чтобы у тебя все было хорошо!
— У меня все хорошо.
— Боюсь, не совсем. — Понизив голос, она прошептала ему на ухо: — Деклан, с этим домом что-то не так. Как будто что-то здесь осталось незаконченным. Никогда бы не подумала, что могу поверить в такие вещи, но я это чувствую. Просто чувствую каждый раз, когда прихожу сюда. Даже сегодня, даже сейчас.
Он ощутил,
— Не думай об этом сейчас, не тревожься.
— Не могу. Мне страшно за тебя. Что-то то ли случилось, то ли должно случиться — что-то тяжелое, страшное… и… в этом есть и моя вина.
— Твоя вина? О чем ты?
— Хотела бы я знать! Не могу объяснить, но чувствую. Я сделала что-то не так — или чего-то не сделала для тебя. Звучит как полная бессмыслица, знаю, но не могу от этого отделаться. Я подвела тебя, бросила, оставила одного, когда ты больше всего нуждался во мне. Случилось что-то плохое, очень плохое, и я боюсь, что это может повториться. И знаешь, Деклан, понимаю, это звучит глупо, но я виновата перед тобой, и я хочу попросить у тебя прощения, хоть и сама не знаю за что.
— Все хорошо. — Он поцеловал ее в лоб. — Не знаю, о чем ты говоришь, но точно знаю одно: если ты и бросила меня в беде, то не по собственной воле. Ты ни в чем передо мной не виновата. Не думай больше об этом, солнышко, сейчас не время горевать о прошлом. Сегодня надо смотреть в будущее.
— Наверное, ты прав. Просто… просто будь осторожен, — быстро проговорила она, заметив, что к ним приближается Реми.
— Эй, друг, верни мне жену! У тебя своя девушка есть!
— В самом деле, пойду-ка поищу ее.
Лину он обнаружил в кружке женщин: ее алое платье притягивало взор, словно язык пламени.
Должно быть, его мгновенная реакция на нее передалась ей: повернув голову, она встретилась с ним взглядом, и лицо ее озарилось довольной улыбкой.
Но в последний миг Деклан свернул к мисс Одетте и предложил ей руку.
— Мисс Одетта, потанцуете со мной?
— Не было еще дня, когда я отказалась бы потанцевать с завидным кавалером!
— Отлично выглядите, — сказал он, когда они вышли на середину залы.
— На свадьбе всегда чувствуешь себя моложе. Я познакомилась с твоей мамой, — добавила она.
— М-м… вот как?
— Хочешь спросить, о чем мы говорили! — угадала Одетта. — Знаешь, мы с ней отлично поладили. Я сказала, что с первой же встречи разглядела в тебе хорошее воспитание, и ей это, кажется, польстило. Она вернула мне комплимент, сказав то же самое о Лине. А потом мы болтали о том, о чем обычно болтают женщины на свадьбах. Тебе это вряд ли будет интересно — кроме одного: мы сошлись на том, что ты настоящий красавец и что такому видному мужчине стоит чаще выходить на люди в смокинге.
— О профессии метрдотеля я уже думал. Но там требуется знание французского — боюсь, не потяну.
— Значит, чтобы снова увидеть тебя при полном параде, придется
— Точно. — И Деклан покосился в сторону Лины. — А праздник удался, верно? Ночью я боялся, что буря поломает кусты и цветы в саду, но все обошлось.
— Буря? О чем ты? Сегодня ночью не было никакой бури.
— Как не было? Гроза, ливень, ветер… Неужто вы все проспали?
— Я не ложилась до полуночи, — проговорила Одетта, пристально вглядываясь в его лицо. — Пришивала оборки к этому платью. Потом проснулась и вышла около четырех — Руфус начал проситься на двор. В Доме Мане горел свет. Я еще подумала: странно, что ты не спишь. Деклан, ночь была тихая и ясная, как сон младенца.
— Я… гм… должно быть, эта буря мне приснилась. Знаете, усталость, напряжение перед свадьбой… — пробормотал Деклан.
Он совершенно точно знал, что не вставал около четырех утра. Да и вообще не вставал этой ночью, после того как около полуночи лег в постель, перед этим пройдя по всему дому и везде погасив свет.
Значит, все это ему приснилось? Вой ветра, сверкание молний, дождь, стучащий в окно. Золотистые языки пламени в камине. Боль, пот, жажда. Кровь.
Женские руки, женские голоса — успокаивающие, ободряющие; один из них очень похож на голос Эффи…
И вдруг он вспомнил все — и замер посреди танца как вкопанный.
Он рожал. Рожал ребенка.
О господи!
— Деклан! — Одетта подхватила его под руку и мягко повела прочь из зала. — Выйдем на улицу. Похоже, тебе нужно глотнуть свежего воздуха.
— Да… как и тогда… я тоже задыхался, и они успокаивали меня, как вы сейчас…
— Что?
— Ничего. Неважно, — пробормотал Деклан, до глубины души потрясенный тем, что пережил во сне. Нет, не просто во сне — теперь он понимал, что много-много лет назад пережил это в реальности. В иной жизни, в ином теле.
— Возвращайтесь в дом, — попросил он Одетту. — А я пройдусь здесь.
— Что ты такое вспомнил?
— Чудо, — пробормотал он. — Бедная моя мама! Не понимаю, как женщины один раз через это проходят — а у нее четверо детей! Потрясающе! — шептал он, сбегая по лестнице вниз. — Просто потрясающе!
Он обошел вокруг дома, затем направился к себе в спальню, чтобы выпить холодной воды. Заодно проглотил три таблетки аспирина: с той секунды, как он вспомнил свой сон, его не оставляла мучительная головная боль.
Из бальной залы доносилась музыка и слышался стук каблуков — веселье продолжалось. Надо было возвращаться к гостям, исполнять обязанности шафера и хозяина дома… Хотя единственное, чего сейчас хотелось Деклану, — это рухнуть на кровать лицом вниз и погрузиться в забытье.
— Деклан! — С галереи в спальню вошла Лина, прикрыла за собой дверь. — Что с тобой?
— Ничего. Просто голова разболелась.
— Тебя нет уже почти час. Люди спрашивают, где ты.
— Сейчас иду. — Но вместо этого он тяжело опустился на кровать. — Еще минуту.