Незабытая: отчаянное сердце. Книга 1
Шрифт:
– Ничего страшного, это вы нас простите, – сказал Сфинкс, не дав тому договорить. Он отвесил Томану низкий поклон, заставив того остановиться и зардеться от оказанной почести. Не разгибаясь, Сфинкс продолжил, – дабы не стеснять вас, мы отправимся в путь незамедлительно.
– Что? – Томан был удивлен и растерян. – На улице же ночь…
– Мы благодарны вам за предоставленный кров, где смогли восстановить свои силы. Я отплачу вам, как и обещал. О гостеприимстве вашей семьи узнают за пределами Нории!
Сфинкс гордо выпрямился и с довольным видом направился к лестнице, не дав
– Нам нельзя оставаться в этом доме, – тихо сказал Сфинкс, закрывая за собой дверь. Все мы снова были в большой комнате, в которой я очнулась. – В любой момент может случиться что угодно. Возможно, даже эти люди уже донесли «Клыку» о нашем местонахождении и сюда направляется подкрепление.
– Какому «Клыку»? – не поняла Гулльвейг и с вопросом в глазах перевела взгляд с меня на Сфинкса и наоборот. – Что вообще происходит? Может, объяснитесь?
– Позже, – отмахнулся Сфинкс.
– Зачем мы вообще пришли сюда? – спросила я, попутно проверяя содержимое своей сумки. Слава лесу, все было на месте.
– У нас не было времени, – ответил Сфинкс. – И выбора. – Он посмотрел на нас с Гулльвейг как-то странно и сказал, – я вручу расписку Томану и мы уходим. Сейчас же.
С этими словами Сфинкс приоткрыл дверь, проверил лестничную площадку и вышел. Я отказалась пояснять Гулльвейг хоть что-то, хотя она делала попытки спросить: казалось нечестным говорить за спиной Сфинкса. Да я и сама на тот момент мало что понимала.
Через какое-то время Сфинкс вернулся со своей сумкой и исписанным пергаментом в руке, на котором явственно различалась печать от кольца на его пальце, и протянул мне чернильницу. Я убрала ее и посмотрела на Гулльвейг. Она выглядела напряженной: поджимала губы и неустанно осматривала нас со Сфинксом поочередно. Но все же молчала.
Когда мы спустились, не представившийся сын хозяина дома уплетал что-то за столом за обе щеки. Над ним нависал Томан и полушепотом яростно за что-то отчитывал. Завидев нас, он резко изменился в лице; показушно приветливо заулыбался, снова странно сложил руки и пару раз слегка поклонился, ожидая, когда мы подойдем.
Поймав на себе взгляд белокурого юнца, меня как молнией ударило. Нас и Гулльвейг он оглядел мельком, все больше внимания уделяя рассматриванию Сфинкса. Воспользовавшись этим, я оглядела его с более выгодного ракурса, чем до этого, пытаясь понять, что же меня так взволновало. И поняла.
Легким движением руки я сбросила с пальца свое кольцо. Оно звонко ударилось о пол и покатилось вперед. Сделав пару шагов за ним, я аккуратно обошла притормозившего от этого моего маневра Сфинкса. Наклонившись перед ним и подобрав свой маленький магический атрибут, я посмотрела ему в глаза. Сфинкс смотрел на меня очень внимательно. Медленно надевая кольцо на место, я коснулась шеи, жестом показывая наличие подвески, которой у меня отродясь не было. Затем я замаскировала это движение тем, что якобы поправила выбившиеся на лицо волосы и вернулась за левое плечо Сфинкса в надежде, что он понял мой намек.
«На этом парне та самая подвеска,
Когда мы подошли, я старалась держаться так, чтобы быть между сыном хозяина дома – членом «Клыка» и Сфинксом, пока последний будет вручать расписку. Мое сердце предательски ёкнуло. Я не верила в эффективность нашей маскировки до последнего, терялась в догадках относительно причастности этих двух пожилых людей к той самой группировке и ощущала катастрофическую нехватку информации. Это меня раздражало.
К нашему счастью, когда Сфинкс был готов заговорить, протягивая пергамент, Томан отвесил сыну знатную оплеуху, едва не ткнув того носом в тарелку со словами:
– Не чавкай при таких гостях! Хоть бы поздоровался, невежа!
Внимание юнца было переключено: он с плохо скрываемым раздражением принялся тыкать прибором по содержимому своей тарелки, более не поднимая глаз.
– Еще раз благодарю за вашу доброту, – сказал Сфинкс, передавая неизвестного мне содержания пергамент Томану, который, принявшись читать, заметно просиял. – Всего вам доброго!
– Двери нашего дома всегда открыты перед вами! – раздались прощальные слова со стороны приспешни.
Когда я посмотрела туда, оттуда нам махала рукой Мария.
– Ну, вот, из-за тебя, паршивец, нас в Хасаламии, а, может, даже в Сиакурии, могут узнать, как семью, которая не смогла воспитать достойного сына!
Под причитания Томана в адрес своего детеныша Сфинкс закрыл входную дверь их дома со стороны улицы.
Я тут же активировала золотой свет на своем кольце и поспешила отойти подальше. В этой деревне не было фонарей, как в городе, поэтому Гулльвейг зажгла свой факел, и они со Сфинксом направились за мной. Я не знала, куда идти, но меня никто не поправлял, поэтому я просто шла, держа в голове расстояние, на которое удалялся приютивший нас на время дом. И только спустя какое-то время я вздохнула с облегчением. Теперь-то я понимала, зачем была нужна вся это игра с маской. Все практически так же, как в моем Доме…
Как раз в этот момент тишину ночи нарушила Гулльвейг.
– Что вы все-таки делали в той комнате вдвоем?
– Ты уверена, что хочешь обсуждать это прямо здесь и сейчас, невзирая на опасность быть услышанными совсем не нужными ушами? – возмутился Сфинкс в какой-то шутливой манере.
– А когда еще? – нахмурившись, полушепотом ответила Гулльвейг. – Я даже не знаю, о каких таких ушах ты говоришь и вообще, вы оба от меня что-то скрываете!
– Давай не сейчас, – протяжно вздохнул Сфинкс, коснувшись пальцами лба.
– То есть – никогда, – пояснила я и подняла глаза к небу.
Звезды и луна сегодня, почему-то, были особенно красивы.
– Мы не можем идти дальше вместе, если не доверяем друг другу! – не унималась Гулльвейг.
– Я вас не держу, – парировал Сфинкс.
– Вы похожи на ссорящихся мужа и жену, – решила разбавить обстановку я, глотнув из своего бурдюка долгожданной воды.
– Не смешно, – фыркнула Гулльвейг.
– У тебя какие-то ложные представления о муже и жене, – ответил Сфинкс, сняв кольцо-печать со своей руки и убрав его в сумку.