Незабываемый вальс
Шрифт:
— Вы пожертвовали собой ради него!
— Он столько дал мне. Я не могла просить у него большего, — возразила она.
Граф подумал, что точно так же ответила бы и Батиста.
— Что же было потом? — спросил он.
— Я думала, что делать дальше, как жить без средств в чужой стране, не надеясь на чью-то помощь. Брать деньги у Жака я не хотела. И тут мне встретился герцог де Граммон. Он был так добр ко мне. Он обожал меня, и я была бесконечно благодарна ему за все.
—
— Дело не в этом, — возразила леди Дансфорд. — Я не могу взять ее по двум причинам.
— Каким же?
— Во-первых, у меня совсем нет денег. Я не смогу создать своей дочери нормальные условия, не говоря уже том, что моя запятнанная репутация может повредить ей…
Она прочла недоумение на лице графа и пояснила:
— Я уже говорила, что не брала у Жака денег больше, чем мне было необходимо. И я не позволяю герцогу ничего давать мне, кроме этого скромного дома нескольких слуг.
Она добавила с трогательной улыбкой:
— Возможно, вы сочтете это только видимостью, но я не чувствую себя одной из кокоток, которыми так богат Париж, именно потому, что не принимаю от герцога денег и драгоценностей.
Граф согласился с нею. Он понял, что и сам герцог де Граммон, который, несомненно, имел до этого многочисленных любовниц, тоже оценил ее благородство.
— Итак, я назвала первую причину, по которой нам с Батистой нельзя будет жить вместе, — сказала леди Дансфорд, — но есть еще одна.
— Какая же?
— Первый раз в жизни я по-настоящему полюбила. Это не похоже на то, что было со мной раньше.
Что-то в ее голосе подсказало графу, что она совершенно искренна.
Леди Дансфорд продолжала:
— Император, как вы знаете, серьезно болен. Французские доктора не в силах помочь ему. Он выписал себе из Швейцарии одного из знаменитейших хирургов. В один из своих приездов в Париж этот хирург осмотрел и герцога.
Лицо леди Дансфорд как-то особенно засветилось:
— С первого взгляда я поняла, что всю жизнь ждала именно его. О нем просила я Бога в своих молитвах.
— Кто он? поинтересовался граф.
— Его зовут Отто Аттер.
— Не думаю, что мне известно это имя.
— Это неудивительно, но весь медицинский мир уважает его и восхищается им, — с гордостью произнесла леди Дансфорд.
— А он любит вас?
— Отто никогда не был женат. Он говорит, что всю жизнь искал именно меня и понял, что я создана для него. Я считаю чудом то, что он нашел меня и что теперь я смогу еще хоть немного побыть с ним.
— Как это понимать? — удивился граф.
— Отто осмотрел не только герцога, но и меня, — объяснила она. — Я нездорова. У меня что-то не в порядке с легкими.
— Мне очень жаль слышать это, — произнес граф сочувственно.
— Мы с Отто решили уехать из Парижа уже на следующей неделе. Мы отправляется в Африку, вниз по западному побережью, к югу. Отто едет туда в качестве доктора, а я назовусь его женой.
— Он считает, что это благоприятно скажется на вашем здоровье?
— Он надеется, что сухой воздух и солнце излечат меня или хотя бы на время приостановят болезнь, — с грустью ответила леди Дансфорд. — Но Отто говорит, мы не можем предвидеть ее исхода.
Она глубоко вздохнула.
— Пусть мне отпущено совсем немного времени провести с ним, но я благодарю Бога за каждый день такого счастья, за каждую минуту, прожитую рядом с этим замечательным человеком.
Леди Дансфорд помолчала и добавила:
— Теперь вы понимаете, что я не могу взять Батисту с собой и боюсь даже встретиться с ней, ведь чахотка заразна.
— Да, я знаю, — кивнул граф. — Но что мне делать? Как поступить с вашей дочерью?
— Непростой вопрос, — согласилась леди Дансфорд, но я, кажется, вижу подходящий выход.
— Какой же?
— У меня есть одна знакомая дама в Риме. Она была еще подругой моей матери, и я знаю ее всю свою жизнь. Она уже стара, но я не сомневаюсь, что она присмотрит за Батистой и, возможно, подыщет ей достойного мужа.
Леди Дансфорд заметила, что граф недовольно поджал губы, и поспешно добавила:
— Конечно, это не лучший выход, но ничего другого я не могу предложить. К тому же отец вряд ли отыщет ее в Италии.
И, помедлив, добавила:
— Более того, ей лучше всего в самое короткое время покинуть Францию.
— Почему вы так считаете? — удивился граф.
— Потому что, — ответила леди Дансфорд, — я уверена, скоро будет война!
— Война?
В графе взыграл интерес уже иного рода.
— Но что заставляет вас так думать, миледи? — спросил он, пытаясь не выдать ничем своей заинтересованности.
— Герцог де Граммон считает, что Пруссия без конца препятствует тому, что Франция расширяет свои восточные границы. А объединенная Германия представляет несомненную угрозу для Франции.
— Но ведь французы не стремятся воевать? — расспрашивал граф. — Они уже проиграли Пруссии, и им ничего не стоит проиграть снова.
— Точно так же думаю и я, — согласилась леди Дансфорд. — Но герцог не хочет никого слушать. Он ненавидит графа Бисмарка и жаждет славы, хочет унизить пруссаков.