Незадачливый игрок
Шрифт:
Доктор Коффи слушал и внимательно осматривал лежащее у подножия лестницы тело. Арлингтон был красивым человеком, и смерть не нанесла урона его внешности. На восковом лице не было кровоподтеков. Передвинув тело, чтобы осмотреть голые ноги и стопы трупа, он вдруг заинтересовался. Спустившись, доктор еще раз внимательно осмотрел тело, отметил рваное шелковое трико, осмотрел руки, утонченные и ухоженные, которые, похоже, никогда не занимались работой. Но под ногтями с маникюром виднелась грязь. Потом доктор осторожно
— Они тебе солгали, старина Макс. Тип умер не в этом положении.
— Почему?
— Посмотри на синеватые пятна на ногах и стопах. Если бы труп пролежал здесь четыре часа, трупная бледность проявилась бы на лице и плечах, а не ногах. Следы на нижних конечностях указывают, что труп довольно долго находился в сидячем положении. И оказался головой вниз через несколько часов после того, как прекратилось кровообращение.
— Ихтиолог-сомнамбула! Они издевается надо мной! Пора побеседовать со Смитами, — решил Риттер.
Профессор терпеливо пересказал свою историю. Хотя врач не отводил глаз от бесстрастного лица ученого, он видел отражение молодой женщины в зеркале. Она сидела позади, скрестив руки и нервно сжимая края дезабилье, которые расходились при каждом ее вдохе.
— Повторите еще раз, но не упускайте ни малейшей детали, — потребовал Риттер.
— Но… я все рассказал…
— Нет, вы не сказали, что передвигали тело.
Пальцы Моники, как пружины, отскочили от декольте. После недолгого молчания Джонатан пробормотал…
— Тело не было перемещено, лейтенант. Бедняга лежал там, где я его нашел.
— Доктор Коффи утверждает, что его передвигали. Объясните, док.
Дэн пересказал свои соображения по поводу трупной бледности.
— Убедительно, — согласился Смит.
— Ладно, — перебил его Риттер, — оставим пока все, как есть. Лучше расскажите, профессор, что вы делаете в Норсбенке.
Ученому не было трудно изложить все в подробностях. Дирекция консервной фабрики искала пресноводную рыбу, которую можно было бы разводить в реках и озерах. Для разработки проекта они пригласили Смита.
— Хорошо, — остановил его Риттер. — А теперь расскажите о садовнике, которого я только что выгнал из вашего сада. Это его обычный рабочий день?
— Мой… садовник? — удивился Смит.
— Я ему велела прийти сегодня, — заговорила Моника.
— Ему придется прийти завтра, — заявил детектив. — Не хочу, чтобы он мешался под ногами во время расследования. Миссис Смит, не будете любезны угостить нас с доктором кофе…
— Кофе по утрам варю я, — поспешно сказал Джонатан, — и буду счастлив…
— Нет, вы останетесь здесь. Я хочу побеседовать с вашей женой наедине.
Следователь не спешил с допросом. Он сидел на уголке кухонного стола, откинув шляпу на затылок. Затем
— Миссис Смит, когда вы были с Арлингтоном во Флориде?
Молодая женщина выронила чашку и уставилась на детектива вначале с ужасом, а потом с вызовом. Коффи отметил, как мгновенно кошечка превратилась в тигрицу.
— Не понимаю, куда вы клоните, — сказала она.
— Прекрасно понимаете. Кем был Арлингтон?
— Вам уже, кажется, говорили, — прорычала тигрица.
— Хотелось услышать из ваших уст.
Моника смела осколки фарфора — операция была трудной, поскольку она все делала одной рукой, а другой удерживала распахивающееся дезабилье. А когда заговорила, то вновь стала кошечкой.
— Я все скажу, — просюсюкала она, — но обещайте ничего не говорить мужу. Если ему надо узнать, лучше будет, если скажу ему я сама.
— Даю слово.
— Я была с Арлингтоном года два назад. Мы жили вместе до моего брака с Джонатаном.
— Вот она женская хитрость — ввести своего дружка в супружеский дом, представив его мужу как эксперта по рыбам.
— Я вовсе не вводила его в дом! Я даже не знала, что он в Норсбенке, пока его не привел Джонатан. Боб умел обаять!
— Не говорите, что он приехал дискутировать по поводу рыб.
— Конечно, нет! Он сказал, что давно разыскивал меня. Хотел, чтобы я вернулась.
Ее история была похожа на сотню других — такая же банальная, пошлая и отвратительная. Юная девушка очутилась в Голливуде, но не пробилась дальше статистки, потом появился обаятельный сердцеед, который пустил ей пыль в глаза, потратив на нее несколько долларов. Она влюбилась в него. Ничего не изменилось, даже когда узнала, что он игрок. Не все ли равно! Когда ему везло, он вел бесшабашную жизнь, когда удача отворачивалась, они переезжали в дешевую квартиру, пили воду и закладывали драгоценности в ломбард, чтобы он мог вновь вернуться к игре. И все же Моника была счастлива, пока он не бросил ее ради другой. Через две недели она простила его и пустила к себе. После второй интрижки она опять приняла его, но не простила, ибо он стал пить и бить ее.
После года такого существования она, потеряв десять килограммов, душевное равновесие и уважение к самой себе, упаковала вещи и была такова. Она приехала к друзьям, у которых было шале в калифорнийских горах, надеясь обрести физическое и моральное здоровье.
Там она встретилась со Смитом. Через две недели после знакомства он попросил ее руки.
— Я была откровенна с Джонатаном, — продолжила молодая женщина, разливая кофе. — Сказала, что оправлялась от несчастной любви и считала себя недостойной столь порядочного и выдающегося человека. Я не назвала имени Арлингтона, а он и не спрашивал. И надо же!..