Незавершенная месть. Среди безумия
Шрифт:
Это моя последняя запись. Других не будет, потому что не будет и меня. Оплакивать меня некому. Но я уйду не один и, может быть – может быть! – кто-то извлечет из этого урок. Я знаю предел своих возможностей, знаю, на что способен. Будь моя воля, я забрал бы с собой премьер-министра или его своекорыстных коллег, членов правительства. Однако это не в моих силах, поэтому я возьму с собой кого сумею, и тогда эти идиоты в Вестминстере узнают, что такое быть невидимкой. Я – один из забытых, брошенных на произвол судьбы.
Человек
Мейси вгляделась через стекло в полутемную комнату. Человек подкрутил фитиль в масляной лампе, вновь подошел к буфету, достал банку, наполненную то ли вязкой жидкостью, то ли порошком – Мейси напрягла зрение, но все равно не рассмотрела, – взял в руки пробирку и спички. Мейси понимала, что не вправе выпустить его за дверь, позволить ему снова отнять жизни. Она отошла от окна, шагнула к двери и постучала.
Глава 16
– Кто там? Кого принесло на ночь глядя?
– Мистер Оливер?
– Здесь таких нет!
Мейси закусила губу и предприняла новую попытку:
– Сэр, думаю, вы знаете, кто я. Меня зовут Мейси Доббс. Вы упомянули мое имя в письме, в том, что прислали на Рождество.
За дверью воцарилась тишина.
– Сэр?
– Чего вам надо?
Мейси кашлянула.
– Поговорить, если вы не против.
– О чем?
– Для начала… – Мейси ненадолго задумалась, – об Иэне Дженнингсе. Вы знали его, как и мистер Краучер. Они были вашими друзьями, не так ли?
– Были? – Глаза человека превратились в узкие щелочки.
Мейси поняла свою ошибку: она отозвалась о Краучере в прошедшем времени. Она видела, как человек ударил Краучера, и человек об этом догадался. Звякнула цепочка, щелкнул ключ в замке, лязгнул засов. Дверь распахнулась.
Мейси сохранила непроницаемое выражение, увидев перед собой лицо, обезображенное шрамом. Багровый рубец тянулся от самого лба через глаз до подбородка. Спина у человека была ссутулена, как у горбуна, одна нога вывернута в сторону. Правое плечо торчало выше левого, руки с крупными кулаками висели плетьми. Мейси поняла, что прежде человек был довольно высок, не менее шести футов ростом, и оставалось лишь предполагать, что могло так изменить его фигуру. При всем том Мейси определенно с ним уже встречалась.
– Я видела вас раньше, на Шарлотт-стрит. Я…
Неожиданно человек выбросил руку со скрюченными пальцами и за воротник втащил Мейси внутрь.
– Сэр, я пришла вам помочь…
– Слишком поздно, черт побери!
Мейси удивилась его силе. В неровных отблесках гаснущей лампы она поборола желание украдкой посмотреть на распростертое тело больничного привратника, при жизни сурового и неразговорчивого. Глядя в равнодушные глаза убийцы, Мейси сознавала, что взывать к чувствам бесполезно и что поступки его более не подчиняются рассудку.
– Сэр, кажется, я понимаю, почему вы забрали жизнь у двоих людей, убили тех птиц и животных. Тяжкий груз, который…
– Увольте меня от вашей риторики!
Они стояли
– Вы совершили убийство и намерены сделать это повторно, только сейчас собираетесь лишить жизни гораздо больше неповинных жертв!
– Неповинных? Не повинных в чем? В том, что они слепы и глухи к бедам других, когда невооруженным глазом видно, в каких ужасных условиях приходится жить обездоленным? Это чудовищно, мисс Мейси Доббс! О какой невинности вы говорите?!
Мейси собралась с мыслями, стараясь выиграть время в надежде, что полиция прочесывает улицу за улицей, дом за домом. Они уже давно должны были наткнуться на ее машину.
– Я видела вас. Встретила на улице и подала, сколько смогла.
Человек кивнул:
– Да, и Иэну тоже хотели подать.
– Значит, вы за мной следили.
– Да, я вас запомнил. Правда, я не знал вашего имени, пока какой-то малый не начал орать во все горло: «Мейси Доббс! Мисс Мейси Доббс!» А теперь и вы работаете на них, так? Вы – часть адской машины. Вы и вам подобные даже не представляете, каково в нашей шкуре, каково находиться в полном одиночестве, мучиться сознанием, что ты… ни для кого не существуешь.
– Тогда откуда же вы знали Дженнингса и Краучера?
Человек покосился на труп.
– Ах да, Краучер… Бедный воробышек.
Мейси нахмурилась, недоумевая. Ей казалось, будто она ступает по тонкому льду, каждую секунду готовому подломиться, и мир в мгновение ока перевернется с ног на голову. И все же она не смотрела в сторону Краучера, хотя в воздухе уже витал запах смерти, и тепло по капле уходило из тела, превращая его в недвижный холодный труп.
– Мы с Иэном где-то познакомились, уже забыл где. Не помню, может, через Краучера. – Голос человека звучал рассеянно, точно на него вдруг навалилась тяжкая усталость. – Я знал его много лет… Он старался помочь мне, хотя сам нуждался в помощи. – Человек уставился на лампу, огонек которой почти померк, и вздохнул: – Его обманули. Те, кто назначает пенсии бывшим солдатам. Вызвали Иэна на комиссию, поставили перед тремя умниками, которые заявили, что он вполне способен работать. Мол, голова на месте, передвигаться может, и так далее. – Человек, вращая глазами, опять попытался сфокусировать взгляд на Мейси. – Но, разумеется, бедняга Иэн не сумел найти работу. Куда ему, калеке, если здоровые не могут устроиться, верно, мисс Доббс?
Мейси кивнула, радуясь возможности умиротворить его.
– Времена сейчас трудные.
– Ну а Краучер…
– Что – Краучер?
– Такие, как он, вечно спасают других. Не знаю, что им двигало, но он заметил меня, уж не помню, где и когда, меня и Иэна, хотя мы сидели с протянутой рукой в разных местах. С тех пор он постоянно нам помогал. – Человек помотал головой из стороны в сторону, словно стараясь сделать размытое изображение четким. – А, вспомнил! Краучер привел Иэна ко мне, чтобы мы подружились. Он почему-то считал, что прежде, давным-давно, мы уже знали друг друга.