Независимость мисс Мэри Беннет

Маккалоу Колин

— То есть как узница? — спросила Джейн.

— Господи, Боже ты мой, Джейн, у тебя что глаз нет? Разве эти решетки на окнах не говорят сами за себя?

— Какие решетки? — рявкнула Джейн. Такого испытания не выдержала даже ее миролюбивая натура.

Прищурив глаза от слепящего света чудесного летнего дня, Лидия обнаружила, что силуэты прутьев сквозь тюлевые занавески не видны. С такой стремительностью, что стул опрокинулся, она кинулась к ближайшему окну.

— Идите сюда, они тут!

Идите сюда и сами увидите решетку!

Джейн и Элизабет последовали за ней с тревожным выражением на лицах. Но теперь у окна Лидия решетки не увидела. Куда девалась решетка?

— До чего хитро! — закричала она. — Коварные жестокие подлецы! Подстроили это, чтобы сделать из меня лгунью! Джейн, Лиззи, клятву даю, что все это время все окна первого этажа в этом доме были зарешечены! — Сверкая глазами, стискивая кулаки, Лидия заскрежетала зубами. Ужасный звук! — Клянусь мертвым телом моего мужа, решетки были!

Элизабет открыла окно и осмотрела кирпичи за ним.

— Не вижу ни единого места, где могли быть прутья, дорогая, — сказала она мягко. — Вернись к столу, сядь.

— Прутья были, были! Клянусь могилой Джорджа!

— Лидия, это игра твоего воображения, — сказала Элизабет. — Последнее время ты была немножко не в себе. Если ты сейчас трезва, то не можешь не видеть, что на этих окнах никогда решеток не было.

— Лиззи, я не настолько выпивала, чтобы мне что-нибудь мерещилось! На этих окнах решетки были. На них на всех! — В ее голос вкралось отчаяние. — Вы должны мне поверить, должны! Я ваша сестра!

— Если ты правда свободна от влияния вина, дорогая, то почему в твоем дыхании я чувствую его запах? — спросила Элизабет.

— За завтраком я выпила стаканчик или два. — Лидия надулась. — Чтоб поднабраться храбрости.

— Лидия, милочка, здесь нет решеток, — сказала Джейн самым ласковым своим тоном. — Выглядишь ты очень хорошо, но тебе предстоит еще долгий путь, прежде чем ты излечишься от своего пристрастия.

— Говорят же вам, я узница! Мирри Му-у-у не позволяет мне выходить из дома без нее!

— Кто-кто?

— Мирри Му-у-у. Я называю ее так, потому что она корова.

— Ты несправедлива к очень приятной леди, — сказала Элизабет.

— Никакая она не леди! Мирри Му-у-у — хозяйка бардака в Шеффилде.

— Лидия! — ахнула Джейн.

— А вот, да! Да! Я слышала, как она разговаривала с Недом Скиннером десять дней назад, и от него она это в секрете не держала. И более того: он про нее знает все. Они говорили о том, чтоб напоить меня отравой или чем-то таким, чтоб меня хватил паралик, либо я спятила бы. И, значит, Фицу про них все известно.

— Думаю, тебе пора предъявить какие-то доказательства этим диким утверждениям, — мрачно сказала Элизабет.

— С пропажей

решеток я мои доказательства потеряла! — Лидия заплакала. — Ох, это нечестно! Если вы мне не верите, то кто поверит? Лиззи, ты же разумная женщина, конечно же, ты понимаешь, что я угроза для твоего бесценного Фица?

— Только из-за твоей невоздержанности, Лидия. Как ты можешь ждать, что тебе поверят, если ты обвиняешь Фица в убийстве и употребляешь при этом слова, каких избегают и самые беспутные женщины? Я не могу поверить этим наветам на мисс Мэплторп — или на мистера Скиннера! Ведь, судя по твоему виду, о тебе хорошо заботятся, много дней ухаживают со всем тщанием. Нет, я тебе не верю, Лидия.

Когда Элизабет договорила, Лидия уже обливалась шумными слезами.

— Ну-ну, милая, слезами ничему не поможешь, — сказала Джейн, обнимая ее. — Позволь нам позвонить. Чашка чая принесет тебе больше пользы, чем все вино под небесами. Ты горюешь о Джордже, мы это знаем.

Всепонимающий взгляд, каким мисс Мэплторп, войдя, одарила Лидию, говорил сам за себя.

— Боже мой! Миссис Уикхем пыталась убедить вас, будто окна зарешечены?

— Да, — сказала Элизабет.

— Часть ее бредового состояния, миссис Дарси.

— Она говорит, что вы содержите дом терпимости в Шеффилде, — сказала Джейн.

Мисс Мэплторп рассмеялась.

— Не понимаю, как такое могло прийти ей в голову?

— Она говорит, что услышала разговор между вами и мистером Эдвардом Скиннером, — сказала Джейн с такой агрессивностью, что Элизабет даже вздрогнула.

— Как странно! Я видела мистера Скиннера только раз, когда он привез миссис Уикхем в «Хеммингс».

— Где вы жили до того, как приехали в «Хеммингс»? Какого рода обязанности выполняли? — спросила Джейн с редкой для нее настойчивостью.

— Я управляла женским бедламом на Бродмурской Пустоши, затем я ухаживала за родственницей маркиза Райпона, — сказала мисс Мэплторп. — У меня великолепные рекомендации, миссис Бингли.

— Женским бедламом? Я думала мужчины и женщины помещаются в одном заведении, — сказала Джейн, которую великолепные рекомендации, видимо, оставили равнодушной.

— Совершенно верно, — сказала мисс Мэплторп с несколько затравленным видом, — но тем не менее надзирательница над женщинами необходима.

— Я не знала, что на Бродмурской Пустоши есть бедлам, — сказала Джейн.

— Но он существует! Как и маркиз Райпон, — сказала мисс Мэплторп не без едкости.

— Из писем Аргуса следует, что сумасшедших в бедламах содержат самым возмутительным образом, — сказала Джейн. — Как животных в зверинце, только хуже. Зеваки платят пенни, чтобы дразнить и мучить их, а служащие заведения прибегают к пыткам.