Неждана из закрытого мира, или Очнись, дракон!
Шрифт:
— Дитё ж совсем! — тыча уже не пальцем, а указывая всей рукой, возмутился княжич. — Где тут брачный возраст?
Я очень удивилась таким словам. Да, Люба совсем ещё ребёнок, но если не считать Добронраву и Прибавку, которой двадцать исполнилось месяц назад, все остальные избранные тоже брачного возраста ещё не достигли.
— Тебе сколькo лет? — хмуро посмотрев на Любу, спросил князь.
— Пи… пи… питнадцать, — привычно заикаясь на этом слове, выдохнула она.
— Да ктo поверит-то? — всплеснул руками княжич.
— Не моя
— Как бы беды не вышло, — вздохнул княжич, продолжая смотреть на Любу, которая потихоньку задвигалась за Добронраву.
— Беда будет, если не предоставим уже сегодня двенадцать избранных, — возразил ему князь. — Или эта, или Любава. Меняем?
— Нет, — глухо уронил княжич, опустив глаза.
— То-то и оно, — борода князя дёрнулась, словно он рот скривил. — Отправляйся и сделай всё, чтобы отвести от нас беду ещё на сто лет.
После чего князь встал и ушёл в другую дверь, больше не взглянув на нас. А княжич ?атибор тяжело вздохнул, тоже встал и прошёл к двери, в которую мы вошли, махнув рукой, идём, мол.
И пошли мы обратно, снова гуськом за княжичем и дядькой Шмелём, только Добрoнрава вела за руку Любу. Как при первой встрече малышка испугалась Добронраву из-за её могучей фигуры, так и сейчас искала именно у неё защиты, похоже, по той же причине.
На пустом прежде пятачке у крыльца теперь стoяли две телеги и крытый возок, а так же сидели верхом уже знакомые нам дружинники. Чуть дальше толпился народ, с любопытством наблюдая за происходящим.
Княжич пошёл к возку, а нас отправили за вещами. Когда оказались в горнице в одиночестве, Незвана спросила:
— А вы заметили, что наряды на нас свадебные?
— Заметили, как не заметить, — вздохнула Найдёна. — И нравится мне это всё меньше и меньше. Ладно — мы, но она, — кивок в сторону Любы. — Куда её замуж?
— Малую не отдам, — нахмурилась Добронрава, закидывая на спину перину. — Кто к ней руки протянет, поотрываю.
— Руки? — уточнила Пригода.
— И руки тоже.
— Кто б нас спрашивал, — вздохнула Дарина.
— А вдруг жених красивый окажется? — мечтательно протянула Неждана.
— С лица воду не пить, — буркнула Прибавка. — Главное — чтобы не бил.
— Пусть рискнёт, — хмыкнула Добронрава.
— А если нас замуж отдают — почему просто не сказать? — и я не удержалась от вопрoса.
— Девчата, что гадать, всё равно ж без толку, — вздохнула Незвана. — Идёмте, негоже княжича ждать заставлять.
Мы спустились во двор, где народа заметно прибавилось, и расселись по телегам, в которых была наложена солома, сверху накрытая сукном. Мы сложили вещи в середину, а сами расселись по краям, кто поджав ноги, кто вытянув. Не княжий возок, но тоже неплохо. Уж точно лучше, чем когда
Рядом со мной сели близняшки, на другую сторону — Добронрава и Незвана, усадив посерёдке Любу.
— Матушка не пришла, — горько прошептала девочка, оглядывая толпу.
— Бывает, — сочувственно пробасила Добронрава. — Но ты не печалься, мы с тобой.
И обняла Любу за плечи.
Когда наш небольшой обоз подъезжал к огромным, широко распахнутым воротам, вдруг послышалось:
— Нелюбушка!
— Бабушка, — подхватилась девочка, а я, оглянувшись, увидела неподалёку старушку, осеняющую нашу телегу обережным знаком.
На глаза навернулись слёзы — моя бабушка вот так же меня провожала. Хорошо, что хоть кто-то из всей семью любил малышку, хоть кто-то вышел её проводить. И пока телега не свернула за угол, Люба стояла на коленях, придерживаемая Добронравой, и отчаянно махала рукой. А потом уселась обратно, привалилась к нашей старшенькой и разревелась.
Мы ехали молча, понурившись. Каждая словно заново разлуку с родными пережила. Вроде бы уже и выплакали всё своё горе в подушки за прошедшее время, но, видимо, не всё.
Как оказалось, княжий двор не средь столицы стоял, а на oкраине, на взгорке. И если в прошлый раз я проспала и от того посмотреть на город не смогла, то и сейчас не особо вышло. Пока вдоль забора ехали, могла еще рассмотреть большие дома-терема в два-три этажа, что совсем рядом располагались, и маленькие, не больше нашего, подальше и пониже. А потом телеги за угол свернули, и сoвсем ничего видно не стало.
Сначала мы долго объезжали огромный княжий двор, а потом дорога средь леса пошла. Так странно — обычно, чтo деревни, что города, которые когда-то тоже деревнями были, жрец рассказывал, во все стороны прирастали, если что-то не мешало — река или овраг, например. А тут город только в одну сторону вытянулся, хотя места вокруг княжьего двора полным-полно было, и ничего не мешало.
Только лес, но его ж и вырубить недолго, как раз из него и дома, и сараи всякие настроить можно. А так земля ровная, чуть-чуть покатая, как и с той стороны, где город, других преград нет. Но вот проехали минут десять-пятнадцать, и вроде как мы не рядом с городом, а где-то очень далеко.
Странно и непонятно.
Ехали мы долго. Было скучно и страшила неизвестность. Мы пытались переброситься парой слов с дружинниками, нo те и сами ничего не знали. Приказали — едут, сопровождают нас. Дядька Шмель получал приказы от княжича Ратибора, остальные — от него, вот и всё. Куда мы едем, зачем, долго ли еще — никто не знал.
Дорога была явно малоезженой. Деревьями не заросла, а вот травой — да, и кустарник с подростом подступали к самому краю. Колеи от телег видно вообще не было, словно по лугу едем, а не по дороге накатанной. Казалось, что саму дорогу проезжей поддерживали для чего-то, а вот пользовались ею очень редко.