Нежданный гость
Шрифт:
— То есть деньги нужны этому Киарану? Если ты их отдашь, он успокоится? А если нет?..
— Киаран был неплохим парнем. Преданным нашему делу. Пока я был в бегах, он больше десяти лет отсидел в Лабиринте, в блоке строгого режима. И за просто так он в тюрьму не вернется.
— Не понимаю.
— Ну, теперь говорят, что сейчас мир и все мы добрые соседи, но люди-то ничего не забыли. Пару лет назад один доносчик попытался вернуться — до того скрывался в какой-то деревне в Англии. Может, читала? Быстренько стал жертвой несчастного случая.
— То есть этот Киаран знает, что деньги пропали, и, если он их получит, не скажет никому, что ты жив? Что твой кузен тебя прикрыл?
— Черт, Клэр, да не знаю я! Про деньги ему точно известно. Может, будет молчать в тряпочку и уедет на Барбадос. Старина Киаран… А может, просто хочет убедиться, что я их не надул с деньгами, — он же отдал лучшие годы нашему делу, в тюрьме отсидел, — а потом пожертвует все церкви. А вернее всего, отдаст тем, кто не дает делу заглохнуть, и получит пенсию для своей старухи. Да мой брат и не пытался его расколоть. Таким, как Киаран, вопросы не позадаешь. Я только знаю, что ему нужны деньги, и он сильно навредит моему брату, если их не получит.
Она чуть подвинулась на скамье:
— Но если ты вернешь ему деньги, а он передаст их кому-то другому, они поймут, что ты жив. Разве они не начнут… не станут… — Она не сумела договорить до конца. — Понимаешь?
— Искать меня? — Он пожал плечами. — Если и станут, так мне и надо. Но мой брат навешает им лапши на уши, что кое-кто на меня донес насчет денег и поэтому я скрылся. Он же убедил всех, что в гробу — я? Те, кто знал меня, теперь старики. Получат эти сраные деньги, и делу конец.
Но в глазах его было сомнение.
Он взял ее руку, посмотрел на ладонь и положил руку назад на колено, аккуратно, как служители морга складывают руки умерших.
— Если, конечно, они до сих пор у тебя. Если ты не отдала их тогда по ошибке. — Встал и потряс головой. — Зря я это сказал. Прости.
Значит, все-таки подумал. И чуть не спросил ее. Хоть и знает, что тех денег у нее нет. Она тоже поднялась со скамьи — глаза в глаза, до сих пор одного с ним роста. Ему известно, что она хорошо обеспечена.
— Куда ты пойдешь?
— Туда же, где провел все эти годы. Никуда. — Он повернулся, собираясь уйти.
— Нет.
Остановился и посмотрел на нее.
Она протянула руку, осторожно нащупала знакомое место между волосами и воротником и провела пальцем по гладкому серебристому шраму — ни разу не посмела этого сделать, пока они были любовниками.
Он не отстранился, но осторожно взял ее руку и медленно опустил вдоль тела. Они стояли, молча глядя друг на друга.
— Ты всегда была не такая, как остальные, Клэр. И до сих пор не такая.
Она покачала головой.
— Ты же знаешь, я бы обязательно вернулся.
— Найл…
— Рядом с Центром Помпиду есть церковь.
Он замолчал. Не дождавшись ответа, крепко сжал ее ладонь, отпустил
— Завтра я уезжаю. Не бойся, если не захочешь, больше не попадусь тебе на глаза.
И исчез, затерявшись среди каких-то остролистных деревьев.
Замок щелкнул и открылся изнутри; она надавила плечом на тяжелую дубовую дверь. Перед тем как войти, в последний раз окинула взглядом дворик. День угасал. Бледнело небо. Найл остался где-то там, в городе.
— Bonjour, Madame. — Дверь распахнулась, и на пороге показался муж консьержки.
Она ухватилась за косяк, чтобы не упасть.
— Bonjour, Monsieur.
Он придержал дверь, она вошла в вестибюль и кивнула:
— Merci.
У него в руке лампочка.
— Il faut tr`es beau aujourd’hui.
— Oui, il fait beau.
— Le Ministre va bien?
— Oui, merci.
— Et les enfants?
— Oui, merci.
— Ah, bien. Alors, tout va bien[64]. — И взобрался на табурет, чтобы вкрутить лампочку у входа.
Она вызвала лифт. Не услышав шума движения, еще раз нажала кнопку вызова. Кабина начала опускаться. Муж консьержки наверняка взглянул вверх, услышав звук. Дома ее по-прежнему ждет ужин и сложности с Джейми. Но теперь заниматься всем этим будет уже не прежняя женщина. Теперь она даже может ехать в Дублин. Перед ней открылся новый мир без границ.
Найл не предал ее. И вместе они не совершили ничего плохого.
«Поможешь?» — спросил он, слегка приоткрыв молнию на вещевом мешке.
Эйфория, охватившая ее поначалу, поутихла. Да, она может без всяких опасений ехать в Дублин. Да, деньги, которые она привезла, не пошли на покупку оружия или взрывчатки. И все-таки она согласилась привезти деньги. Значит, было намерение. И еще она тогда взяла напрокат фургон. Найл, по крайней мере, считал себя солдатом. А она? Просто безвольная девчонка.
Запищал телефон — кто-то прислал сообщение. Она достала смартфон из кармана.
Где ты??? Эдвард.
Три вопросительных знака — совсем не похоже на Эдварда. Она взглянула на часы — десять минут седьмого. Он сейчас приводит в порядок рабочий стол и готовится идти с помощником министра в посольство на коктейль, предшествующий ужину, который пройдет в более узком кругу.
«Дома», — написала она.
На телефоне целых три пропущенных звонка. Она переключилась на голосовые сообщения, услышала голос Эдварда и вернулась к двум другим звонкам. Джейми звонил, но не оставил сообщения.
Она нашла в записной книжке его номер.
Автоответчик прокричал прямо в ухо голосом Джейми: «Мы все живем с напрягом / В стране под чужим флагом. Это Джеймс. Оставьте сообщение. Или не оставляйте. Мне плевать».
Она нажала отбой. Если его нет дома, будет звонить всем его парижским приятелям, пока не найдет. Всему есть предел.