Нежеланная невеста, или Зимняя сказка в академии магии

Джейн Анна

— Спрячьте пламя, — вдруг велел замдекана. — Вы с ума сошли? Что вы себе позволяете?!

Остальные вторили ему.

Словно придя в себя, я погасила пламя. И только сейчас осознала, что пламя это было не простым — боевым. И как это только у меня получилось, я понятия не имела. Откуда во мне в последнее время столько сил?

— Еще одна подобная выходка, адептка Бертейл, и вы сразу же будете исключены, — рассердился замректора. — Сядьте на место! И не смейте больше его покидать.

Я села на свое место и, выдохнув, снова сказала, сжав на коленях кулаки:

—

Хэлли лжет. Ничего этого не было. Я помогла ей и ушла. Мне не нужны ее серьги. Мне вообще плевать на украшения.

— Хэлли не лжет, — раздался тихий голос. Ее соседка по комнате подала голос — это была светловолосая и почти незаметная девушка, похожая на рыбину большими круглыми глазами и пухлыми губами. — Я слышала, как она выпрашивала серьги, а потом даже угрожала. И видела, как подожгла шторы. Мы с трудом успели их потушить. А ночью мне показалось сквозь сон, что кто-то вошел в нашу спальню…

Вот мерзавка! Снова ложь! Они сговорились… Светлая Тэйла, что же мне делать? Как доказать свою невиновность?

— Спасибо, Эдриан, — кивнул ей замдекана. Вот как ее зовут.

— Не находите, что это глупо? — подалась я вперед, вцепившись в край стола. — Спрятать сворованное в собственном же столе? Если бы серьги и правда бы взяла я, зачем мне так подставляться? Я бы спрятала их так, что никто никогда бы не нашел их. Это глупо.

— Это вы глупая, адептка Бертейл, — покачала головой замректора. — Не подумали сразу о том, куда спрятать краденное, вот и поплатились. А может быть, просто не успели.

— Я верю Белль, — вдруг подала голос до этого молчавшая Ева. — Как староста стихийного факультета я пристально слежу за каждым адептом. Белль не похожа на воровку. Она старательная и добрая девушка.

Наши взгляды встретились. Ева смотрела на меня спокойно, с каким-то пониманием.

— Тогда вы не верите Хэлли и Эдриан? — спросил замдекана. К Еве относились не как к нерадивой адептке, а как ко взрослой и состоявшейся магине.

— Им я тоже верю. Мне кажется, история может быть более запутанной, чем есть, — ответила Ева, все так же глядя на меня. — Может быть, вы должны разобраться в ней более подробно? Не в праздничной суете и суматохе, а в более подходящее для этого время?

Преподаватели переглянулись. Они прислушались к ней. Поговорили между собой, поспорили и вскоре объявили свой вердикт.

— Итак, адептка Бертейл, мы передаем ваше дело комиссии по этике, — громогласно объявила замректора. — Вопрос о вашем отчислении будет решаться после празднования Ночи зимнего свершения. Можете быть свободной.

Значит, моя судьба будет решена послезавтра. Отлично.

Я встала и, ничего не говоря, направилась к двери. Вышла. Открыла дверь снова, вошла. И, глядя поверх голов преподавателей, сказала чужим голосом:

— Я никогда ничего не воровала. Это ниже моего достоинства. И я надеюсь на то, что вы найдете правду. Спасибо.

С этими словами я снова вышла. Несколько раз вдохнула воздух — до боли в легких, но не успела и несколько шагов сделать по направлению к лестнице, как меня обогнала вышедшая следом Ева.

— Женский туалет в конце коридора второго этажа, — шепнула она

и ускорила шаг.

Что? Она хочет поговорить со мной наедине? Да еще и в укромном месте? Ведь этот туалет сломан… Что ей нужно?

Ева скрылась за углом, а я пошла следом. По пути мне встретилась Хэлли — зареванная и растрепанная. Ее пиджак был расстегнут, и на рубашке я вдруг увидела знакомую лавровую веточку. И тогда все встало на свои места.

— Ты солгала, чтобы тебя приняли в Клуб Избранных? — тихо спросила я, остановившись напротив Хэлли. Она побледнела еще больше. Видимо, не думала, что я пойду в эту сторону и встречу ее.

— У меня не было выбора. Зато… зато теперь моя мама будет гордиться мной! — выпалила Хэлли и убежала, испуганно на меня взглянув. А я направилась в конец коридора. Эмоции внутри были приглушены.

Ева ждала меня у окна, которое выходило во внутренний двор, занесенный снегом. Стояла и рассматривала кольцо на своей руке. Но, услышав мои шаги, подняла голову и неожиданно улыбнулась.

— Это ведь ты видела нас с Даром, — сказала она.

Я даже не поняла сначала, что еще за Дар. И лишь спустя пару секунд дом меня дошло, что так Ева сократила имя принца. Даррел — Дар.

— Да, — не стала отпираться я.

— Так и думала, — откинула она с плеча густые темные волосы. — Белль, я знаю, что ты не виновата. И что ты — жертва обстоятельств. Если бы в тот день ты не видела меня и Дара, у тебя бы все было хорошо. Дар уверен, что это ты рассказала о нас газетчикам.

Ева вздохнула, и, кажется, в ее карих глаза сверкнули слезы.

— Нет! Это не я! — воскликнула я. Если перед принцем я злилась, то перед Евой было стыдно — несмотря на то, что ничего плохого я не совершала.

Я попыталась спешно объяснить Еве, что произошло. Она слушала меня и задумчиво кивала.

— Да, я верю тебе, Белль. Верю. Но Даррел — нет. Он в гневе от того, что о нас все узнали. И он… — Ева прикусила губу. — Он отыгрывается на тебе всю свою злость. Из-за вынужденной женитьбы. Из-за слухов и сплетен. Из-за того, что не может быть свободным. И я не могу его переубедить. Драконов никто не может переубедить — особенно, молодых. Дар уверен, что все из-за тебя. Объявил на тебя негласную охоту среди участников Клуба. Он ведь возглавил его вместе со мной. Да и все хотят угодить будущему императору. — Ева горько вздохнула. — Ты ведь понимаешь, чем это грозит для тебя?

— Понимаю. И успела прочувствовать на себя, — ответила я. — Но не собираюсь признаваться в том, чего не делала.

— Ты и не должна. Я прекрасно понимаю, что обвинение в воровстве — фарс. Не знаю, как переубедить Дара, но я хочу помочь тебе.

— Как же? — спросила я и услышала:

— Уезжай, Белль. На время. Чем больше ты мелькаешь перед его глазами, тем больше злишь. Покинь академию до начала следующего семестра. А я попытаюсь отстоять тебя. И перед ним, и перед преподавателями. Сделаю все, чтобы тебя не отчислили. Мне безумно перед тобой стыдно из-за его выходок. Это… это ужасно. — Ева на мгновение прикрыла лицо ладонями. Кажется, она боялась заплакать. Никто никогда не видел Железную леди плачущей.