Неживой
Шрифт:
На этот раз старший хранитель не улыбался. Тайпен застал его за заполнением кучи каких-то бумаг, заполнение которые требовало от Ройматы недюжих усилий. Он выглядел сосредоточенно и устало.
— Двойник ужасен, Роймата. Он провалился.
— Да, магистр, — спокойно согласился Роймата, не отрывая взгляда от бумаг.
— У тебя есть какое-то оправдание?
— Да. Но какая разница, раз нет результата? Здесь, в этом городе, есть что-то, чего я ещё не могу понять. Оно и повлияло на конечный результат.
— Снимаешь с себя вину и ответственность?
— Нет, магистр. Мне просто всё равно. Как и Вам. Вы ведь и не делали
— Не делал.
— Я просто жду дальнейших указаний, Ваша Твёрдость. И сделаю всё, что в моих силах, чтобы Вы не разочаровались ещё раз.
— Ты же любишь, когда Вселенная делает тебе подарки? — Тайпен вдруг смягчил тон и перестал напирать.
— Магистр? — смутился Роймата.
— Есть кое-что угрожающее нашей миссии, и так уж вышло, что оно по твоей части.
— И что же это? — Роймата отложил перу, снял очки и повернулся к нему, готовый слушать.
— Ты слышал о Норийском Звере, о чудище, разоряющем местные земли?
— Да, сир.
— Так вот, это чудище самое настоящее.
Глаза Ройматы загорелись.
— Здесь ты больше не нужен. Делай что хочешь, но чудовище не должно помешать планам Империи. Убери его с моей дороги.
— Спасибо, магистр. Можете на меня рассчитывать. Я оставлю Вам пару своих людей, на всякий случай, но возьму десять рыцарей. Это не слишком?
— Возьми сотню. Корабли прибывают уже завтра.
Камень ударил двойника по лицу и рассёк бровь. Обычный человек бы согнулся от такого удара, или хотя бы схватился за лицо. Но двойник лишь сделал паузу и продолжил говорить. Его тихий голос тонул в толпе, что собралась на площади, а он и не думал повышать его.
Дружинники вокруг лжекнязя занервничали. В отличии от них, рыцари Тайн спокойно наблюдали за происходящим, держали строй и даже не думали вмешиваться без приказа.
Ещё один камень ударил князя в грудь, но тот уже даже и не смотрел на толпу, лишь что-то увлечённо вещал под нос. Один из дружинников замахнулся на кидавшего кистенём, но толпа тут схватила его в несколько пар рук, оттянула на себя, отобрала оружие и надавала тумаков. Чудом сдержались.
— Не князь это! — закричал кто-то. — Чучело какое-то!
— Бей его!
— Бей!
Когда толпа ринулась вперёд, дружинники обступили князя и закрыли щитами. Их энтузиазма хватило секунд на двадцать, до тех пор, пока об их шлемы не начали биться камни и палки. Они бросились врассыпную, оставив двойника на растерзанье толпе. Лжегоран ещё какое-то время возвышался на помосте, окруженный со всех сторон, пока первый из селян не набрался духу и не ударил его кулаком в нос. На третьём ударе толпа уже почувствовала вкус крови и свою безнаказанность, словно пасть поглотила лжекнязя, тщательно его переживала и выплюнуло искалеченное тело под ноги Тайпену.
— Вот ирод, что с тобой будет, ежеле не уберешься по добру по… — закричали бунтовавшие.
— Хватит! — рявкнул Тайпен и от его голоса и взгляда толпа замолкла и отхлынула на шаг назад.
Тайпен вытянул руку, один из рыцарей тут же вложил в неё тяжеленный мешок. Тайпен бросил его прямо по центру, он ударился в одного из бунтовавших, больно ударил его и отшатнул назад. Мешок порвался от удара и к ногам толпы высыпались сотни золотых монет.
— Кому
Тайпен спускался в подземелья под крепостью. Здесь его рыцарей было куда больше, чем снаружи, и они не стеснялись приветствовать его и отдавать честь. Тяжёлая, обитая железом дверь отворилась после его стука, и он вошёл в темницу, едва освещаемую светом дрожащих факелов.
Усталый и покрытый шрамами разведчик с неприятным лицом кивнул ему и вернулся к оформлению бумаг. Рядом с его столом в неестественных позах были растянуты и связаны трое мужчин, в одном из которых Тайпен узнал богатого крестьянина с площади, где толпа разорвала лжекнязя.
— Вы… убьёте нас? — прохрипел он, едва дыша и ещё больше покрываясь потом, от неудобной позы.
— Не знаю, — открыто улыбнулся Тайпен. — Ещё не решил.
— Тогда отпустите! Вы же сказали, что не тронете.
— Не трону людей, которые не будут мне мешать. Мне нужны крестьяне, работяги и ремесленники, а не заговорщики, — Тайпен присел рядом. — Видишь ли, друг мой, в каждой стране, в которую мы приходим есть примерно от четырех до десяти на сотню человек, которые с нами не согласны. Или не с нами, а даже просто не согласны, вне зависимости от того, что происходит. Что бы мы им не предлагали: золото, еду, землю, титулы, безопасность, жизни их семей и ещё длинный список личных желаний — они не берут. Или берут, и нарушают в конечном итоге нашу сделку. Потому что единственное чего они хотят — это что бы я не получил того, что мне нужно. И ради такой картины они готовы идти на любые жертвы.
— Я… я не такой… я Вас даже не знаю.
— Такой. Это сидит в тебе, как какая-то жажда, которую ты не сможешь подавить в ответственный момент. Ты здесь только поэтому, а не потому что пытался убить законного князя.
— Но мы… мы же…
— Убили его? Нет. Ты слишком рано побежал делить шкуру неубитого лифанта, друг мой. Князь не умер. Какой смысл ставить в смутное время правителя, который может умереть так легко?
— …
— Вот и я думаю, что никакого. Мы играем в такие игры слишком долго и понимаем их на совсем ином уровне, чем кучка состоятельных крестьян, купцов, бояр и хозяев мануфактур. И мы всегда добиваемся своего, сколько бы такие как ты нам не сопротивлялись.
Утренний морской ветер холодил каменный пол пятой башни. Трон пустовал. Безумный старик восстанавливал силы в своей кровати, чтобы ещё один день бороться за место в этом мире. А Тайпен спать не мог.
Он истязал себя упражнениями. Неприятное чувство захватывало его всё больше. Конструкция его планов оказывалась совсем не такой, как он представлял в своём воображении, и теперь по кирпичиком рушилась и превращался в непонятную мешанину и гору неясных обломков. В то, что он не любил большего.