Нежная улыбка смерти
Шрифт:
Прихожая в мужском «общежитии» не запиралась. Он влетел в коридор и замер, навострив уши. Храпел Валентин – слева. Доказательство номер один. Сбываются дурные прогнозы. Но в чем обвинять Демакова? Зеленый пацан, не врубается. Отлично работает для своих лет!.. Максимов забарабанил в дверь. Дернул пару раз – заперто. А открывается на себя – ломать неудобно. Плюнув, он бросился из домика, свернул за угол, запнувшись о какое-то мелодичное ведро, пролез куцую акацию и подобрался к окну. Оно не запиралось. В принципе! Либо гвоздями забивай, либо так живи… Сыщик со скрежетом распахнул фрамугу,
Таким же нехитрым способом убийца и проникла с улицы. Знала про особенности местных оконных рам. Костя лежал на кровати – пузом кверху. Руки разбросаны, голова задрана, простыня закрывала ноги и пупок. В такой позиции и спал до визита дамы. Шея у Кости была переломана самым противоестественным образом. Позвонки смещены, кожа вдавлена. Бескровная расправа. Подкравшись, убийца нанесла удар такой силы, что глаза у Кости чуть не вылезли из орбит, рот распахнулся, и наружу вывалился язык в пупырышках…
– Мама дорогая, – прошептал взгромоздившийся на окно Демаков. Глаза участкового возбужденно горели.
– Не упади оттуда, – покосился на помощника Максимов. – А лучше прыгай обратно и доставь мне соседа.
Распухший и мало соображающий Валентин в майке навыверт явился, как поднятый по тревоге Хоттабыч. Ввалился, постукивая палочкой, зажмурился от света. Глаза привыкали, Максимов подвинулся, и на обозрение Валентину предстал мертвый отдыхающий. Молодого мужчину чуть не вырвало.
– Что это? – он схватился за горло.
– Это «кто», а не «что», – сурово заметил Максимов. – Хотя, возможно, где-то вы и правы. С некоторых пор это именно «что».
– Костя, блин… – отступил к стене Валентин. Он стремительно повернул голову, зацепив Максимова глазами. – Как это?… Это… вы его?
– Ну что вы, это лестно. – Максимов не желал, а улыбнулся. – У меня так не получится. Вот по челюсти мы охотно. Но с непременными извинениями и всяческими пожеланиями глубокой старости.
– Да и я так не смогу. – Валентин потрясенно уставился на соседа. – Подождите… вы не станете меня в этом подозревать?
– Не станем, – успокоил Максимов. – Живите спокойно, Валентин. Но не спите при открытых окнах, это может плохо кончиться. Взгляните-ка внимательно на место удара. Что вы можете об этом сказать?
Валентин перекосился. Но бочком подошел.
– А что я могу сказать? Это хороший удар.
Максимов молчал.
– Боксер и дзюдоист не нанесут такого удара, – облизав губы, произнес осмелевший Валентин. – Кулак сместит позвонки, может разбить, передавив яремную вену, но никогда не сделает такую серьезную вмятину… Она же тонкая. Посмотрите – шейные позвонки буквально раскрылись!.. Как вам нравится размашистый удар ребром ладони? – Валентин закрыл глаза, поворошил память. – Или этот… как его, пальцы щепотью, кисть изогнута до упора – ну, вроде «гуся», вот так… «Удар змеи» – вспомнил! Профессионал насквозь пробивает!
– Вы имеете в виду восточные единоборства?
– А вы нет?
– Ну что ж, спасибо. – Максимов натянул простыню покойнику на голову. – Попрошу вас никуда не уезжать.
– О чем? – усмехнулся Валентин. – О разноцветных снах, которые не дали досмотреть?..
– Телефоном обзавелся? – закрыв за Валентином дверь, спросил Максимов.
– Зарплата маленькая, – смутился Демаков.
– А у кого большая? Не бывает много денег – их либо мало, либо нет. Ох, нищета участковая… Ладно, не умеешь воровать – терпи. Держи, – он бросил участковому свой сотовый. – Зови ментов.
– Кого-о? – вступился за гордость марки родного ведомства лейтенант.
– Ментов, говорю, зови, глухня! – проорал Максимов и пошел на свежий воздух.
Он сидел на лавочке и курил, когда Демаков плюхнулся рядом и бросил ему на колени телефон.
– Вот паршивка…
– Ты о ком? – очнулся Максимов.
– Да все о ней…
– Так и говори. – Максимов щелчком выбросил окурок. – С ментами все в порядке?
– А они не доложили, – огрызнулся участковый. – В вашей городской работают по системе «Все отключено» – спать любят по ночам, пробился только в Черкасово – у них имеется опергруппа при отделе, обещали со временем подсобить – когда дела расковыряют. У вас же труп, говорят, ему, поди, уж все до фонаря, так что подождет.
До Черкасово – городка-спутника, выросшего вокруг биоцентра «Интеграл», верст десять.
– Популярно, – процедил Максимов. – А куда им гоношиться – кроме мордобития, никаких чудес… До обеда на подмогу можно не рассчитывать. Труп бы хоть забрали.
– Провалиться мне на этом месте, – взорвался Демаков, – если я не распутаю это дело! Поможешь, Константин?
Максимов рассмеялся злым смехом:
– А я уже помогаю, ты не заметил?
К злополучному бараку подходили в гнетущем молчании, настраиваясь на серьезный разговор. Максимов вытер ноги, отворил дверь в крохотный тамбур и шепотом бросил через плечо:
– Где у них выключатель, не помнишь?
– Не помню, – взволнованно шепнул Демаков. – Выключатели обычно на стене, на потолок не вешают… А тебе зачем?
– Эффектно хочу войти.
– А давай я с другой стороны забегу? Представляешь, как эффектно – заходим вместе – всем лежать, не шевелиться… Убийца сразу же расколется!
– Ох, Демаков, – вздохнул Максимов. – Не пойму я, то ли ехидный такой, то ли нехватку мудрости черным юмором компенсируешь. Ладно, постарайся помалкивать в тряпочку.
Он ухмыльнулся про себя. Излюбленная тема недолюбливающего официоз Вернера: ресторан «Жующие вместе», программа новостей «Поющие вести», клуб толстяков «Имущие двести», эротический салон «Сующие вместе»…
Он вошел в безмолвную темноту жилого помещения, на удивление быстро отыскал выключатель и встал на пороге, для пущей демонстрации неизбежности закона скрестив руки на груди.
Лежащие в кроватях заворочались. Заискрились в свете лампочек бедра, зазмеились волосы, разбросанные по подушкам. Соблазнительные позы, перепады и округлости, минимум одежд, припухлые, беззащитные лица… И вообще, женщина в кровати – это вечно отвлекающий от работы фактор, особенно если женщин целых шесть, и с каждой можно писать картину на вариации незабвенного венецианца Джорджоне.