Нежное создание
Шрифт:
Стремительно растущий вес вынудил искать подходящую диету.
Было трудно, но Ника не сдалась и перепробовала не один десяток всевозможных диет.
Лишь длительная диета с подсчётом калорий дала стойкий результат — Ника больше не поправляется. Она уже не глотает голодную слюну как в первые три месяца диеты. Не спеша проходит мимо кафетериев и кофеен и равнодушно смотрит на витрины с выставленной сладкой выпечкой и десертами.
Сегодня Грачёв вышел на крыльцо с опозданием. Напрасно Вероника обрадовалась,
Она вздохнула: если бы не смалодушничала в первую встречу, не убежала, дала бы Ромке достойный отпор, возможно, он бы не стал её преследовать.
Каждая встреча разыгрывалась по одному и тому же сценарию: Грачёв перекрывал вход в подъезд и, приподнявшись на носки, дышал в лицо Нике перегаром, вызывая тошноту и брезгливость. При этом обязательно говорил что-нибудь на его взгляд остроумное.
С каждым днём его высказывания становились откровеннее, поведение развязнее. Казалось, вот-вот… сегодня… сейчас у уголовника лопнет терпение и он перешагнёт запретную черту.
Сегодня неугомонный сосед слушал песни Высоцкого. Из открытого окна кухни гремело: «Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!..»
Ромка расставил ноги и раскинул руки в стороны, останавливая Веронику. Облизал сухие губы:
— Не спеши в гнездо, красавица. Уважь дядю умной беседой.
Ника развернула этюдник перед собой и упёрла его острый угол в грудь Ромки. Надавила:
— Посторонись… дядя. Затопчу.
Ромка нагло улыбнулся, отстранил от себя этюдник и слегка посторонился:
— Может, зайдёшь, недотрога, к одинокому соседу на рюмку чая, а? У меня вкусное вино есть, дорогое. Тебе понравится.
Она несильно толкнула Ромку в грудь, и тот схватил Нику за руку:
— Что ж ты такая некультурная, Вероничка? Мля, не нравлюсь тебе? — выдохнул в лицо смесью перегара и горького дыма.
Ника не ответила. С трудом игнорировала его нарастающее недовольство. Со стыдом призналась себе: как бы себя ни настраивала, а необъяснимый страх перед Грачёвым брал верх над её здравомыслием. Всякий раз она едва сдерживалась от порыва броситься со всех ног вверх по лестнице.
Держа этюдник перед собой щитом, она отвернулась. Протискивалась мимо ненавистного напирающего уголовника.
— Целка что ли? — навалился он на неё, прижав к открытой створке двери.
Она оттолкнула его без видимых усилий — перебравший Ромка еле стоял на ногах.
Он замахал руками, загребая воздух, и задом ввалился в подъезд. При ударе о батарею, застонал, но преследовать проскочившую мимо Нику не стал.
— Когда-нибудь это я завалю тебя на спину, мля. Вкурила? — неслось ей вдогонку.
Миновавшая к тому времени лестничный пролёт, Ника остановилась. В голову ударила кровь; дыхание сбилось; сердце выпрыгивало из груди; руки сжались в кулаки.
— Может, бабла
Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы прислонить к стене этюдник и бегом спуститься на площадку первого этажа.
Пошатываясь, Грачёв стоял у приоткрытой двери своей квартиры и с остервенением жал на кнопку звонка.
Ника обхватила Ромку за шею сзади, притянула к себе, сдавила и тихо сквозь сжатые зубы заговорила:
— Если ты, хорёк облезлый, ещё раз встанешь на моём пути и заговоришь со мной, то у тебя не хватит бабла, чтобы привести в норму своё подорванное здоровье.
Ромка вцепился пальцами в её предплечье и попытался выкрутить голову из захвата. Брызгая слюной, замычал что-то нечленораздельное.
Не ослабляя хватку, Ника угрожающе продолжила:
— И второе — настоятельно рекомендую убавить громкость музыки, а после одиннадцати часов выключить совсем. Надеюсь, понял меня.
Она отпустила его и подтолкнула к двери. Не оборачиваясь, пошла вверх по лестнице. Насилие над соседом большой радости не принесло, но с души словно камень упал — сегодняшний поединок она выиграла.
Каким станет ответ Грачёва, догадывалась. Уже не боялась его. На попятный никогда не шла, разделяя оптимизм короткого мудрого изречения: «Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и потом жалеть всю жизнь».
Ника нащупала в кармане куртки перцовый газовый баллончик. Сегодня к его помощи она не прибегла — напрочь о нём забыла, а вот завтра… Ухмыльнулась: «А потом, Грачёв, я накатаю на тебя заявление в полицию».
Глава 2
Громко захлопнулась входная дверь. Пришла мать.
Ника машинально посмотрела на часы — половина девятого. Прислушалась; карандаш замер в пальцах. Родительница никогда не приходила домой раньше десяти часов вечера.
Раннее возвращение объяснялось одним — Илона Витальевна поссорилась со своим очередным бой-френдом. Сейчас она ворвётся в комнату дочери и станет цепляться к Нике по пустякам, а та будет отмалчиваться. Всё давно сказано-пересказано и до тошноты предсказуемо.
Так и есть.
Дверь в её комнату распахнулась и на пороге застыла невысокая женщина. Ника всегда недоумевала, как у её матери, миниатюрной, моложавой и всё ещё вызывающе красивой в сорок шесть лет, могла родиться такая безобразная дочь? Если бы Ника не была как две капли воды похожа на отца, то безоговорочно поверила бы, что её подменили в роддоме.
Илона Витальевна была не в духе.
— Снова малюешь свои картинки? — с вызовом спросила она, глядя на согнутую спину дочери. — Выпрямись, сядь ровно.