Нежное создание
Шрифт:
Ника недоумевала.
— Что за гадство? — вырвался из её горла свистящий хрип; глаза блуждали по спущенному пологу кровати — тяжёлому, бархатному.
— Что ты сказала, дорогая? — наклонилась к ней седовласая.
Ника уставилась в её покрасневшие глаза с «гусиными лапками» морщин. Спросила:
— Где я? — язык слушался плохо; губы одеревенели; кашляющий голос казался чужим.
Женщина её не понимала, и понять не старалась. Больная очнулась — это главное для неё.
Ника чувствовала себя не просто больной, а обессиленной и смертельно
Больную настойчиво вернули в постель, напоили тёплой медовой водой.
Женщина погладила её ладонь, лежавшую вдоль тела, сжала пальцы:
— Сколько раз говорила тебе, Руз, слушайся брата, не перечь ему, почитай его. Он старший в семье, заботится о нас.
Она склонилась к ней, приблизила к своему лицу её ладонь, поцеловала тыльную сторону:
— Даст Господь, в скором времени найдётся для тебя хороший человек, выйдешь замуж, родишь деток, заживёшь счастливо.
Она повернулась к вернувшейся со стопкой белья молодой особе и раздражённо сказала:
— А ты чтобы впредь внимательнее была и не оставляла под ногами утварь. Из-за твоего ротозейства моя дочь едва не лишилась жизни!
— Не оставляла я ничего, — с громким возмущением возразила ротозейка, возвращая ключи.
— Не перечь мне! — повысила голос седовласая. — Отправлю назад в деревню к матери!
— Хоть убейте меня, не оставляла!
Ника не слушала бурный спор женщин. Она не спускала глаз с руки, которую седовласая держала в своих ладонях, целовала и гладила.
Гладила и целовала узкую кисть с тонкими длинными пальцами и розовыми ногтями, отполированными до блеска. Изящную и хрупкую.
Ника обмерла — рука была не её!
Тогда почему так явно ощущается ласковое тепло чужих рук?
«Предсмертный бред», — тяжело вздохнула она, закрывая глаза.
— Руз, ты слышишь меня? — наклонилась женщина к её лицу.
Ника снова открыла глаза и встревожилась не на шутку. Почему от неё не отстают? Она никогда ранее не видела этих женщин, не знает их, но они знают её, мучают расспросами, надоедают, трогают.
«Руз?! Её назвали Руз!» — дошло до неё с опозданием. Седовласая назвала её дочерью и помянула о брате.
«Хочу, чтобы вы отстали от меня», — Ника закрыла глаза и отвернулась.
— Сорочку бы ей поменять, — напомнила ротозейка громко.
Согласие у Ники не спросили. Ослабевшая, она упиралась, но её усадили и сняли с неё сорочку.
Ника смотрела на чужие оголившиеся груди с розовыми сосками, плоский живот, тонкие руки. Густые длинные волосы путались под руками ротозейки, она то и дело дёргала их, причиняя боль, которую почему-то чувствовала Ника.
Она молчала и терпела. Ждала, когда зрительная и слуховая галлюцинации исчезнут и она вернётся в явь. Но явь возвращаться не спешила.
Больную вернули на постель, укрыли одеялом.
— Хенни, идём, — сквозь шум в ушах услышала Ника. —
Женщины дружно, расслабленно перекрестились.
— Хозяйка, надо бы доктора позвать, господина Ломана, — сказала Хенни.
— Зачем? Всё обошлось, — спокойно отозвалась седовласая.
— Синяк у госпожи уж больно нехороший. Видать, ушиблась сильно. Вон, сколько времени недвижимо пролежала.
— Не преувеличивай, Хенни. Руз быстро поправится. Идём, куриного бульона ей сварим. Ты же утром не всю курицу приготовила?
— Кусочек грудки остался. Я его посолила и в погреб снесла.
— На синяк Руз наложишь повязку из свёклы с мёдом. Поняла? Сорочку старую дам. Слышишь меня?
Ника поморщилась, найдя голоса женщин неприятными для слуха. Впрочем, дело было не в голосах. Язык, на котором они говорили, можно было назвать хрипящим, шипящим, кашляющим, но никак не певучим и приятным для ушей. Ощущение, что говорившие простужены, не покидало ни на минуту.
Нике казалось странным, что ранее она не слышала этого языка, но женщин по непонятной причине понимала превосходно.
Как только за ними закрылась дверь, Ника села в постели и еле слышно прошептала:
— Бредятина. Не может такого быть.
— Может, — с готовностью откликнулось подсознание. — Ещё как может. О попаданцах в чужое тело читала?
«В тело?» — насторожилась Ника. Она читала. И фильмы смотрела. Сказка!
— Страшно? — хихикнуло подсознание. — Не верится?
Ника быстро сообразила, что, умерев в своём времени, запросто могла воскреснуть в другом. Её душа заняла чужое, освободившееся тело.
Согласно легенде кошки имеют девять жизней. Сколько жизней у человека? Говорят, что человеческая душа перевоплощается столько раз, сколько нужно, чтобы стать совершенной, подобной Творцу.
— Твой случай, — ликовало подсознание. — Первый шаг к совершенству. Радуйся свободе и живи новой жизнью.
Ника задумалась: душа Руз умерла, или поменяла обличье, освободив телесную оболочку для новой души. Причиной её ухода стала нерадивость Хенни.
Седовласая, то есть мать Руз, сказала, что Хенни что-то не убрала из-под ног, её дочь зацепилась и упала. Ударилась настолько сильно, что из тела вышибло дух.
Верно, болят грудь и голова.
Ника ощупала голову. Гематома размером с куриное яйцо — никак не меньше! — нашлась на затылке.
Подняв сорочку, Ника с пристрастием рассматривала между упругими девичьими грудями огромный, сизый, болезненный синяк. Ещё нужно умудриться упасть так, чтобы заполучить одновременно две нешуточные гематомы в противоположных местах тела. Либо синяк спереди появился раньше, а причиной смерти Руз стали падение и удар головой.
Ника, а что стало причиной твоей смерти? За что зарезали Ромку — понятно. Он сдал подельников, предал тех, с кем не один год ходил в одной связке, кто ему верил. Подобное в криминальных кругах не прощают. Отомстили.