Нежность к мертвым

Данишевский Илья

отлучена от собственных переживаний. Он расстегнул пугови-

цы на своей рубашке, и ты отметила, что он не принял вечер-

ний душ. Это не слишком волнует тебя, по крайней мере, ты не

задумываешься об этом, когда он притягивает тебя к себе. Ты

не думаешь также о запахе его гортани, когда он тебя целует и

камнях в его почках. Ты позволяешь ему шарить по твоей гру-

ди в поисках чего-то… чего? Ты не знаешь ответа, но вот он,

кажется,

находит искомое и издает протяжный звук. Вы нико-

гда не предохранялись: вначале не было денег, а затем просто

не предохранялись. Он говорит, что ты очень красивая, но это

просто так. Он не считает тебя красивой, и ты знаешь, что он

не считает тебя красивой. Его рука продвигается по твоим

ребрам, и твои ребра очень нравятся его рукам, твое тело уже

полностью уничтожило следы родов, от твоего ребенка ничего

не осталось, даже воспоминаний тела. Он проникает тебя вна-

чале двумя пальцами, затем добавляет третий, и ты без всякого

на то желания становишься влажной. Это физиология. Химия,

физика и прочие священные науки все решают за тебя. Он

повторяет, что ты очень красивая, прокручивая в тебе пальцы.

Затем проводит влажной рукой по твоей спине, потом вытас-

кивает спицу из твоих волос, и начинает мять их этой влажной

рукой. Он дышит тебе в шею, волосы на его животе и спине

уже поседели, но ты можешь сказать ему, что он очень краси-

вый. Это просто семейное лицемерие, это помогает его дружку

подняться ввысь. Он входит внутрь. Несколько минут ты су-

ществуешь в ауре его запахов и живешь в такт его движениям,

потом он кончает. Самое странное, что ты тоже кончаешь. В

последние минуты ты начинаешь думать о том, что ваша ма-

ленькая девочка умерла, и внезапно кончаешь. Вряд ли это

связано, но ты кончила в тот момент, когда представила ее

лицо… ее лицо уже уплывает от тебя, ты едва вспоминаешь

родные очертания, он говорит тебе, чтобы ты перестала жить

285

Илья Данишевский

прошлым, ты говоришь ему, что хорошо, он входит в тебя каж-

дую среду и каждую пятницу, когда его рабочий день сокращен

на час, каждый раз он говорит тебе, что ты очень красивая,

каждый раз вставляет вначале два пальца, а затем добавляет

третий. По воскресеньям ты делаешь ему утренний минет, а он

никогда не моется по субботам. Его запах наполняет тебя, но

это не имеет значения. На улице осенние тучи, и ты стоишь на

четвереньках на вашей большой кровати, когда редкие лучи

солнца освещают твое семейное белье — без всякой рюши или

другой

нарядности — и сосешь его леденец в холодной про-

страции. Он открывает глаза и видит, как ты водишь головой

вверх-вниз, как заведенная кукла, затем проглатываешь и хло-

паешь его по ляжке, намекая, что пора вставать. Пока он пьет

кофе с бутербродами, ты полощешь рот, хотя на самом деле

тебе не противен вкус его спермы; на самом деле — тебе ничего

не противно. Ты выходишь на улицу, чтобы просто пройтись

по улицам. В тишине воскресного утра ты наблюдаешь туман.

Он знает, где тебя найти, знает твое любимое место в городе.

Он придет сюда за тобой, чтобы взять за руку, чтобы сказать,

что любит тебя. Затем вы будете некоторое время молча смот-

реть вдаль, где пересохшая дельта реки вьется под вашими

взглядами мозолистым телом. Он повторит, что любит тебя. На

его ногах мозоли с белыми трещинками. На его правом боку

трогательный белый шрам от старого перитонита. Он носит

очки, и, конечно, видит, что ты совсем некрасива. Некоторым

мужчинам не остается других женщин, и они вынуждены жить

с такими, как ты, они вынуждены любить, таких, как ты, они —

эти мужчины — просто принимают жизнь такой, какой она им

является: с холодными улицами, перегоревшими фонарями,

болями уретрита, изжогой и мертвыми дочерьми. Ты знаешь,

что до тебя он любил другую. Ты знаешь, что он любил ее

больше, чем тебя. Ты догадываешься, что он любит ее и сейчас,

ведь такие преданные мужчины, как твой муж, однолюбы. Ты

тоже любила только однажды, но твой ребенок погиб. И его

ребенок, между прочим, но его сердце остыло — задолго до

смерти вашей дочери, задолго до ее рождения. Он говорит, что

любит тебя и пора возвращаться домой.

…

С тех пор, как ты переехала, ты никогда не возвращалась

домой. Наверное, мама уже умерла. Они никогда не верили в

286

Нежность к мертвым

твои способности, и поэтому тебе некуда возвращаться. Ты

уехала к мужчине, который так же не верил в твои способно-

сти. Однажды вы ехали по дороге, и он задел бампер чужой

машины. Он трусливо поехал дальше, и ты поняла, что этот

мужчина способен на подлость. Может быть, этот момент ты

вспоминала в тот момент, когда умерла твоя дочь, а может ты

вовсе ни о чем не думала. Это было в год очень дурной осени,