Нежность Нефертити
Шрифт:
Эйе кивнул и трижды громко хлопнул в ладоши.
Мгновенно во всем поместье наступила тишина. Был слышен даже лай собак, доносился из-за ограды с соседнего участка из поместья зодчего Пареннефера.
В этот момент к центральным воротам, одна за другой, начали подкатывать роскошно украшенные колесницы с гостями.
Все смешалось в поместье Эйе. Кто не пил, тот ел. Кто не делал ни того, ни другого, орал во все горло песни. Или танцевал. С кем-нибудь или даже в одиночку.
На коленях у многих подвыпивших
Отовсюду неслись звуки многочисленных музыкальных инструментов. Оркестры вовсю старались переиграть друг друга. Им вторили на все лады пьяные голоса. Вино лилось рекой. Все одновременно кричали и никто никого не слушал.
В самый разгар пиршества, Неф исчезла. Но никто не обратил на это никакого внимания. Все были уже абсолютно пьяны.
Через полчаса к Эйе, сидевшему в окружении друзей за центральным столом подошла служанка Неф и начала, выразительно вращая глазами, незаметными жестами отзывать его в сторону.
Эйе удивленно вскинул брови. В его доме прислуга такого себе не позволяла. Он хотел рявкнуть на нахальную служанку, но та продолжала вращать глазами, явно выманивая его из-за стола.
Эйе обвел глазами гостей. И не увидел Неф.
На почетном месте сидел только Хотеп. Подперев голову руками, он пьяными глазами смотрел перед собой в одну точку. За ним явно не уследили. Всем было известно, сыну последнего фараона Аменхотепа третьего нельзя спиртного. Ни капли.
Эйе вышел из-за стола, подошел к служанке. Та приподнялась на цыпочки и что-то прошептала ему в самое ухо. Эйе удивленно вскинулся, наклонившись, что-то быстро переспросил у нее. Служанка пожала плечами и растворилась в толпе гостей, которые, разбившись по парам, начали буйные танцы прямо у стола.
Эйе еще раз оглянулся по сторонам и быстро направился в самую удаленную часть сада.
На окраине поместья доживала свой век старая, заброшенная конюшня. Сюда со всего поместья стаскивали, пришедшие в негодность предметы. Чего здесь только не было!
Сломанная мебель, треснувшие колеса колесниц, горы стоптанных сандалий, кучи тряпья, оставшиеся после строительства плиты известняка и еще множество самого разнообразного хлама.
Посреди конюшни в рост человека почему-то возвышался стог сена, очевидно, кем-то из работников конюшен оставленный до лучших времен. Под потолком обитали дикие голуби. Их воркование Эйе услышал сразу войдя в конюшню.
Темень стояла беспросветная. Но Эйе сразу почувствовал, он здесь не один. Сделал пару шагов вперед и услышал тихий голос Неф.
— Я здесь… Справа от тебя!
Он повернул голову направо, но ничего не смог разглядеть. Услышал только прерывистое дыхание своей воспитанницы.
— Подойди ко мне!
— Что ты здесь делаешь, Неф? — шепотом спросил Эйе. Спросил и сам удивился.
— Протяни руку! Я совсем рядом!
Эйе вытянул руку. И тут же ощутил в ней холодную ладонь Неф.
И в это мгновение на поместье налетел ужасающий южный смерч. С завыванием, гулом и свистом, он закачал кронами деревьев, зашевелил кустами, разметал по праздничному столу салфетки, букеты цветов, опрокинул кувшины с вином, взлохматил старательно уложенные прически женщин и, с глухим воем, закрутил все видимое вокруг в каком-то неистовом и яростном хороводе.
Визг женщин, хохот пьяных мужчин, тревожное ржание лошадей в стойлах, мычание быков и коров, громкое пение музыкантов, все переплелось в невообразимую симфонию, которую никто из присутствующих никогда еще не слышал. Да и не мог слышать. Такой смерч встречается крайне редко. О нем вспоминают всю жизнь.
Такого смерча не помнили даже старожилы Фив, седобородые старцы. Хотя, если совсем начистоту, старожилы для того и существуют, чтобы чего-нибудь не помнить.
Над крышей заброшенной конюшни смерч кружил особенно рьяно. Гудел, постанывал, пел на разные голоса в стропилах и вскрикивал раненой чайкой в маленьких слуховых окошках.
Южный смерч стих так же внезапно, как и налетел. Гости начали приводить себя в порядок и, хохоча, показывали друг на друга пальцами. Вид у всех был далеко не торжественный.
Рабы и слуги опять засуетились, начали приводить в порядок праздничный стол. Появились кувшины, полные вина, новые, диковинные блюда. Оркестры с еще большим усердием грянули музыку.
Если б кто-то из многочисленных гостей или слуг, случайно забрел на окраину поместья, и в темноте наткнулся на старую заброшенную конюшню, то, подойдя поближе, он услышал бы голоса:
— Лягушонок! Прости. Я подлая тварь!
— Мой ласковый и нежный Эйе. Я люблю тебя! Любила еще до своего рождения…
— Отруби мне руку. Какую хочешь. Правую или левую. Пусть все знают, кто я такой…
— Буду любить, пока дышу…
— Подлая тварь. Нет мне прощения…
Голоса постепенно стихали, превращаясь в невнятное бормотание. Изредка только можно было расслышать счастливый девичий смех. Слава Богам, никому из гостей или слуг, в ту ночь и в голову не пришло шататься по окраинам поместья.
Все были захвачены водоворотом празднования свадьбы наследницы трона фараонов, несравненной красавицы Нефертити и ее молодого мужа, фараона Аменхотепа четвертого.
На следующий день Нефертити собрала «большую четверку». В свою резиденцию она пригласила начальника конницы Эйе, начальника стражи Маху, главного зодчего Пареннефера и хранителя печати Маи.
Все собрались в точно назначенное время. Все, кроме Маху. Тот почему-то не пришел.
Неф страшно волновалась. Она подглядывала за взрослыми мужчинами из-за занавески и пыталась подслушать, о чем они будут говорить до ее появления…