Нежность Нефертити
Шрифт:
— Прошу садиться!
Никто из мужчин не двинулся с места. Было неслыханным оскорблением, даже преступлением, сидеть в присутствии фараона или его жены царицы.
— Царица Египта Нефертити не просит дважды! — угрожающе зазвенел голосок Неф.
Мужчины с осторожностью и неловкостью, готовые в любой момент вскочить, присели на скамейки. Затаили дыхание.
Неф некоторое время походила взад-вперед, держа руки за спиной. Потом, сильно выдохнув, присела на маленький трон, сцепила руки на коленях. Трон
Сзади стояли два охранника-эфиопа. Всем было известно, они ни слова не понимали по-египетски. При них можно было говорить совершенно откровенно, не таясь.
— Вот! — чеканя каждое слово, начала Неф. — Несколько декретов нашего фараона Аменхотепа, сына Бога солнца Ра, властителя всего живого в Египте! Декреты подлежат немедленному исполнению!
Неф впилась своими зелеными глазищами в начальника стражи Маху. Почему-то именно в него. Отчего тот даже заерзал на своей скамейке и начал нервно подергивать головой.
— Бог солнца Ра недоволен жрецами! Фараон Аменхотеп, выполняя волю Бога солнца, отца своего, постановляет…
Мужчины затаили дыхание. Голос Нефертити окреп. Становился все более и более твердым. В нем появились жесткие нотки.
— …Из десяти храмов Верховных жрецов… девять закрываются… Всем Верховным жрецам в Фивах запрещается покидать свои дома… До особого распоряжения… Молебны, утренние и вечерние, разрешается совершать только в своих жилищах…
Кто их сановников тихо охнул. Зодчий Пареннефер сильно закашлялся и никак не мог остановиться. Только Эйе прекратил его мучения, крепко стукнув кулачищем по спине.
Нефертити продолжала. Ее голосок все набирал силу.
— …Все ценности из храмов Верховных жрецов, золото и украшения… переходят в казну фараона Аменхотепа, Бога солнца Ра, властителя всего Египта…
Неф ненадолго замолчала. Обвела взглядом всех мужчин, сидящих перед ней. Каждому посмотрела прямо в глаза.
— И последнее! — уже совсем тихо произнесла Неф.
Немного помолчала, собирая последние силы. Потом, тряхнув головой, сказала громко и отчетливо:
— Фараон Аменхотеп, сын Бога солнца Ра, властитель всего живого в Египте, отменяет жертвоприношения рабов и животных! Отныне жертвоприношения будут только… цветами и фруктами!
Один из охранников-эфиопов выронил копье. Оно со звоном покатилось по каменному полу и укатилось куда-то за трон.
А все были уверены, эфиопы ни слова не понимают по-египетски.
Нависла тягостная пауза.
Нефертити слегка повернула голову в сторону охранника и чуть заметно кивнула. Перепуганный эфиоп, на цыпочках, подошел сзади к трону, с превеликой осторожностью поднял свое копье и, втянув голову в плечи, опять встал на свое место. Казалось, он вовсе перестал дышать. По его лицу ручьями
— Для начала… достаточно! — неожиданно веселым голосом заявила Неф. И трижды хлопнула в ладоши.
Мгновенно появились слуги. Так же мгновенно сановники вскочили со своих скамеек. Прием был окончен.
Мужчины уже пятились спинами к выходу и непрерывно отвешивали царице почтительные поклоны, когда Нефертити, едва заметным жестом руки, приказала начальнику конницы Эйе остаться.
Эйе повиновался. Остальные сановники исчезли.
— Ну! — спросила Неф, как только они остались одни.
— Что? — не понял Эйе. Он действительно, не понял. Или только делал вид, что не понимает.
— Посади меня на колени и скажи «Солнышко»!
Эйе отрицательно замотал головой.
— Садись! — властным тоном приказала Неф. И жестом указала ему на скамейку.
Эйе еще энергичнее, и даже как-то испуганно, помотал головой.
— Я приказываю! — совсем грозным голосом сказала Неф.
— В присутствии царицы имеют право сидеть… — начал бубнить он заунывным голосом, но Неф резко прервала его.
— Садись!!!
Эйе оглянулся по сторонам и, глубоко вздохнув, осторожно опустился на скамейку. Неф подошла и моментально уселась к нему на колени.
— Ну! — повторила она.
— Что? — опять не понял Эйе.
— Поцелуй меня!
— Невозможно… богиня!
— Богиня-а… — разочарованно протянула Неф. — А за спиной называешь меня «лягушонком». Мне докладывают…
— Ни-ког-да! — твердо заявил Эйе. И даже стукнул себя кулаком в грудь. Грудь загудела, как барабан.
— Знаем, знаем… Мне докладывают… — настаивала Неф. — Между прочим, сам говорил. Боги такие же, как мы, только лучше. Значит, ничто человеческое им не чуждо.
Неф сидела у него на коленях, цепко держала его руками за плечи и сверлила своими зелеными глазами. Эйе не выдержал и улыбнулся.
В сопровождении эфиопов, Неф быстро шла по длинным коридорам Главного храма. Поворачивала, то налево, то направо. И когда она, уже спустившись по лестнице, оказалась почти у выхода на улицу, дорогу ей загородил начальник стражи Маху.
Он неожиданно вышел из-за колонны, что-то пряча за спиной. И выглядел он как-то странно. Бегал глазами, застенчиво улыбался.
Неф подумала, сейчас он достанет из-за спины букетик нильских лилий и начнет объясняться в любви. Ей теперь постоянно кто-нибудь объяснялся в тайной любви.
Но Маху достал из-за спины свернутый в трубочку папирус.
— Вот… царица! — сильно выдохнув, пробормотал он. — Посмотри в свободное время!
Маху неловко сунул ей в руки папирус и быстро пошел прочь. Потом еще быстрей вернулся, почти подбежал, и прошептал: