Нежные кузины
Шрифт:
«Мы прибыли в расположение части в Седане, — громко и раздельно читала Аньес. — Генерал Гамель, которого я встретил сегодня утром (он тебя почтительно приветствует), дал мне понять, что долго мы тут не пробудем и что наступление неминуемо. Я не вправе сказать тебе больше. Разумеется, англичане оказались не готовы. Нам одним придется вынести на себе всю тяжесть битвы…»
Аньес вдруг отложила письмо. Жюльен, сидевший перед ней, задремал на стуле.
— Да что же это, Жюльен! — воскликнула
Клер сделала презрительную гримаску.
— Ребенок! — вынесла она приговор.
Жюльен утвердительно кивнул и встал.
— Что с тобой? Почему ты уходишь? — спросила Пуна.
— Я слишком устал. Пойду посплю!
А она всю неделю ждала воскресенья! Ведь по воскресеньям не работают. Жюльен мог бы провести время с ней!
Пуна пошла за ним, но увидела только, как он бросился ничком на кровать.
— Какая тоска, — сказала она, все же усевшись на кровать. — Поговорить не с кем. Даже ты стал не такой, как раньше!
— Нет, я такой, как всегда, — пробормотал Жюльен, засыпая.
— И вообще, мне скоро в пансион, а ты даже не знаешь, когда вернешься в коллеж, потому что твои кюре ушли на войну.
Жюльен повернулся лицом к стене.
— Жюльен, скажи, в чем дело? Я тебя обидела? Ты на меня сердишься?
Но Жюльен уже крепко спал. Пуне оставалось только на цыпочках выйти из комнаты.
— А я люблю тебя по-прежнему! — сказала она едва слышно перед тем, как закрыть за собой дверь.
Профессор Гнус не внес помесячную плату. Он ждал почтового перевода. Из-за границы. На большую сумму! Он получил патентное свидетельство. Правда, сейчас война, и… Аньес постановила, что, раз профессору нечем платить, он должен заняться каким-нибудь делом. В поместье много работы, а рук не хватает! Скажем, пусть доит коров!
Жюльену было поручено ввести профессора в курс его новых обязанностей. Старый ученый снял сюртук и воротничок, закатал рукава и принялся доить: по правде говоря, он справлялся с этим не хуже других. Закончив дойку, он вылил содержимое ведра в бидон с химическими удобрениями — ученые ведь такие рассеянные!
В тот же вечер ему пришло в голову изобрести доильную машину, и на следующее утро дамы и дети, которые завтракали на лужайке, наслаждаясь последними летними деньками, увидели оживленно жестикулирущего профессора с изобретением в руках. Это было странного вида устройство, состоявшее из велосипедного насоса с присоединенными к нему четырьмя резиновыми трубками. Трубки извивались, как щупальцы.
Подойдя к дамам, профессор пожелал подробно объяснить им, как действует аппарат. Ученый весь сиял, никакая сила не смогла бы остановить его.
— Боже мой, что это? — воскликнула тетя Адель.
— Весьма полезное изобретение, мадам! Взгляните!
Насос заработал, и трубки со свистом поднялись кверху. Клементина вскрикнула и схватилась за сердце. Изумленный Жюльен оторвался от еды.
— Это машина для дойки ваших коров, — пояснил ученый. — Достаточно пустить в ход насос, и молоко польется! Сейчас я проверю его в деле.
И он отправился на скотный двор.
— Этот человек не в своем уме, — изрекла владелица замка.
— Это совершенно непристойно! — взвизгнула Клер.
— А вдруг эта штука действует? — предположил Жюльен.
В любом случае, Пуне хотелось увидеть ее в действии! Она встала из-за стола и пошла за профессором.
Тут пришел почтальон. Это был старый почтальон, молодой ушел на войну. От сорока лет работы на свежем воздухе и приверженности к красному вину его физиономия распухла и побагровела. Лизелотта увидела его впервые и смерила оценивающим взглядом. На ее лице отразилось разочарование.
Анжель развешивала простыни на лугу. Между колышками были протянуты параллельно четыре веревки, и сложенные пополам простыни надувались и полоскались на свежем ветру. Анжель была мила в легком платьице, которое ветер задирал выше колен. Закрепляя белье прищепками, она высоко поднимала руки, вставала на цыпочки и чуть покачивалась. Это увидел Жюльен. Он подошел к ней.
— Постойте, Анжель! Я помогу вам.
— Я почти управилась, месье Жюльен!
Она обернулась и встретила мальчика ясной улыбкой. И в то же мгновение ветер приподнял еще не закрепленную простыню и сорвал ее с веревки.
Жюльен и Анжель одновременно присели на корточки, чтобы подобрать простыню. Она взглянула на него: он тоже глядел на нее. Оба расхохотались. Анжель поднялась первой и стала старательно разглаживать простыню, которую Жюльен держал за другой конец. Он резко дернул ее на себя. Но Анжель не выпустила ее из рук.
— Это не работа, месье Жюльен! — строго сказала она и залилась смехом.
Тогда Жюльен дернул изо всех сил, но Анжель держала крепко, и вышло так, что он подтянул ее к себе вместе с простыней. Она свалилась на землю, корчась от смеха, но не пыталась встать. Она лежала навзничь, упираясь головой в колени Жюльена, смотрела на него и молчала.
Он нагнулся и прильнул долгим поцелуем к ее рту, приоткрытому в немом вопросе. Анжель закрыла глаза. Мгновение спустя они скатились вниз по склону, а простыня завернулась вокруг них, только ноги торчали наружу. Белое чудовище, у которого было по паре ног с каждой стороны, извивалось у основания пригорка.