Нежные признания

Торнтон Элизабет

Быстро взглянув на Фэйт, Джеймс убедился, что не получит ответа. По крайней мере, сейчас. Он унял свое нетерпение и постарался привести мысли в порядок.

— Я подумал, что… Я надеялся…

Джеймс запнулся, и она с любопытством посмотрела на него. Он не мог сказать ей правду, но объяснение, которое придумал, казалось неубедительным теперь, когда ему нужно произнести эти слова вслух.

— Я надеялся, — сказал Барнет, — что мы сможем оставить прошлое покоиться с миром. Жизнь слишком коротка, чтобы хранить обиды, к тому же мы были очень молодыми, — он улыбнулся, —

страстными и импульсивными. Мне всегда хотелось узнать, что с тобой случилось. Ты не оставила адреса, по которому можно присылать письма. — Это расшевелило старую обиду, поэтому он торопливо закончил: — Когда я увидел твое объявление, то понял, что должен разыскать тебя и убедиться, что у тебя все хорошо.

Фэйт недоверчиво произнесла:

— Столько усилий только ради того, чтобы сказать мне это? Я уже давно похоронила прошлое. Поверь мне, я не коплю обиды. Как бы то ни было, при желании ты мог бы написать мне на адрес Притчарда, не так ли? — Она подавила смешок. — Я забыла. Ты не силен в эпистолярном жанре, правда? Думаю, я могу сосчитать на пальцах одной руки количество писем, которые ты написал мне из Шотландии. — Она покачала головой. — Давай не пойдем по этой дорожке, иначе мы будем бродить до скончания века, а у меня нет времени. Я должна пересмотреть свои записи к предстоящему уроку и (ох!) пообщаться с родителями моих учениц.

— Мне не нужно прощение!

— Знаешь, сейчас я могу сказать, что твоя помолвка с другой женщиной — лучшее, что когда-либо случалось со мной. Это заставило меня осознать, что я сильнее, чем мне казалось.

Барнету было обидно, что она легко отпустила то, что в свое время так опустошило его, но он постарался не показать этого. Джеймс не хотел ссориться с Фэйт. Он хотел защитить ее, только вот это жесткое перевоплощение той девушки, которую он когда-то любил, начинало раздражать его.

Вдруг выражение ее лица изменилось, и она мягко сказала:

— Прости, я погорячилась. Я где-то читала, что ты овдовел вскоре после женитьбы. То, что произошло между нами, не столь важно по сравнению с этим. Мне искренне жаль!

Вот Фэйт, которую он помнил: мягкая, щедрая, глаза полны слез… но — он никогда не должен забывать этого! — неверная. Прежнее очарование никуда не делось, но сейчас он был старше и мудрее и не собирался поддаваться ему.

С той же мягкой интонацией она продолжала:

— Ты уехал в Южную Америку после смерти жены, не так ли? И строил там железную дорогу? Слышала, что у тебя хорошо получалось.

Он уехал туда, где мог заработать больше денег, чтобы заплатить своим кредиторам, и это было еще до смерти Фионы. Он тогда с радостью сбежал от жены, но сейчас не обязан был объяснять это Фэйт, поэтому не стал утруждать себя и исправлять ее.

Его голос прозвучал резко:

— Кажется, ты отлично информирована. Я же, наоборот, знаю о тебе совсем немного, за исключением того, что ты сбежала с тем Дебилом, даже не удосужившись все мне объяснить.

Голос Фэйт стал таким же ледяным, как и взгляд:

— Его звали Добин. А так много о тебе я знаю из газет. Ты знаменитость, Джеймс: железнодорожный магнат, который сколотил состояние

на строительстве железных дорог в Южной Америке.

Из ее уст это прозвучало так, словно он грабил вдов и сирот. Барнет принял надменный вид.

— Добин? Я был уверен, что он Дебил из Дерби, но у меня плохо с именами.

— Нет. А еще у тебя плохо с тем, чтобы оставить прошлое покоиться с миром. Ты же сам сказал, что хочешь этого, не так ли? Что ж, считай, что так оно и есть.

С этими словами она повернулась и пошла назад к зданию.

Джеймс попытался разозлиться. Он подумал, что ему следует разозлиться, что у него есть это право — разозлиться, но чувствовал лишь странное возбуждение. Никакие соблазны в «Золотом руне» не могли сравниться со стрелами этой, когда-то благочестивой, женщины.

Какие соблазны?! Какое «Золотое руно»?! С той ночи, когда появилось видение его бабушки, он дал зарок не притрагиваться к женщинам, не играть и, как это ни грустно, не пить виски. Джеймс устремил все свои помыслы на одну досадную проблему: Фэйт. И он чувствовал себя более бодрым, более открытым миру, чем это было в последние несколько лет.

Полуулыбка исчезла с его губ в ту секунду, когда он узнал мужчину, вышедшего из здания и направлявшегося к Фэйт: мистер Денверс — человек, который слишком много улыбался. Он поприветствовал Фэйт как закадычный друг. Непринужденно… Как-то по-особенному… Затем мистер Денверс посмотрел через плечо Фэйт на Джеймса и смерил его взглядом, в котором легко читалось: «Держи дистанцию». Немое послание гласило: «Она моя».

Джеймс никогда не медлил принять вызов и сейчас быстро направился к ним. Он взял себя в руки, когда понял, что не по годам развитая мисс Уинслет с интересом наблюдает за происходящим из полумрака под плакучей ивой. Он вспомнил совет Алекса не привлекать к себе внимание и держать язык за зубами.

Он приехал сюда с определенной целью. Пришло время приблизиться к ней.

Мистер Денверс спросил:

— Кто этот джентльмен, с которым ты разговаривала? И тогда Фэйт поняла, что на самом деле ей не нравится Роберт Денверс. Он слишком много себе позволял. Его еще можно было как-то терпеть, когда он был просто галантным кавалером, но когда он превращался в образец добродетели, девушка едва сдерживалась.

Она коротко ответила:

— Это знакомый моей бывшей работодательницы, леди Бейл. Я не видела его много лет. А на днях совершенно случайно встретила в книжном магазине Притчарда.

— И как же его зовут?

Фэйт удивленно посмотрела на него, и он одарил ее своей обаятельной улыбкой.

— Его лицо мне знакомо, но не могу вспомнить.

— Джеймс Барнет, — не задумываясь, ответила она.

Он мягко повторил это имя:

— Барнет. Джеймс Барнет. Железнодорожный магнат?

— Он строит железные дороги, если ты это имеешь в виду.

Денверс сдвинул брови, чем сильно подпортил привлекательность своего лица.

— Что, черт возьми, могло занести такого человека, как он, в Сент-Уинифред?!