Нежные признания
Шрифт:
Он оживился, когда начал пересказывать хронологию событий:
— Сначала мы приехали туда, поэтому у меня была возможность припугнуть твоего маленького агнца, который покорился и отдал дневник. Только не дуйся, Фэйт. Тебе это не идет. Там была также твоя подруга Лили, и она разозлилась на Дору больше меня. Я получил дневник и отдал его на хранение Родерику. Лили с Дорой упаковали в чемодан несколько вещей, и Родерик тайком посадил их в экипаж и отвез в этот новый отель на Реджент-стрит. Все, что от него требовалось, — это позаботиться о них и о дневнике. Когда девушки заселились, он вернулся за мной. Но я забегаю вперед. Дора уехала, а я спрятался в кустах
Она была поражена. Потом разозлилась.
— Ты хочешь сказать, что у тебя была возможность беспрепятственно уйти оттуда, но ты все равно остался?
Джеймс посмотрел на дверь.
— Говори тише. Да, я остался, и на это были веские причины. Я хотел узнать, придет ли кто-нибудь к Доре. Я хотел добиться от него правды и выяснить, на кого он работает.
Фэйт вздохнула:
— Но все пошло не так, верно?
Он грустно улыбнулся.
— Не совсем. Я не ожидал, что их будет двое.
Она фыркнула.
— Ну, ты и провидец! И что же произошло?
— Короче говоря, пока я набросился на одного, второй сзади ударил меня по голове чем-то тяжелым. Я был оглушен, но не потерял сознания. И тут вмешался Родерик. Бандиты удрали. Брат привез меня сюда, затем вернулся в отель проверить, все ли в порядке у Лили и Доры. Завтра утром он отвезет их к кузену Маргарет в Кембридж. Там они будут в безопасности.
Это предположение зажгло в ее глазах недобрый огонек.
— Может быть, мне нужно поехать с ними? А как же моя мама? Думаешь, я могу забыть о ней? Не хочу, чтобы из-за меня пострадали другие. Трудно объяснить, что я чувствую. Могу сказать лишь одно: я начинаю думать, что ее смерть не была несчастным случаем. Картина начинает вырисовываться. — Фэйт выдержала паузу, пытаясь вспомнить рассказ леди Коудрей. — Незадолго до своей смерти Мадлен встретила кого-то; она узнала этого человека, а он ее нет. Вскоре Мадлен умерла от передозировки опия, а ее дневник магическим образом оказался в багаже леди Коудрей. Что ей было известно такого, из-за чего ее могли убить? Что такого она написала в дневнике, из-за чего кто-то идет на все, лишь бы заполучить его? — Она покачала головой. — Я дочь Мадлен. Я не оставлю этого так, пока не узнаю, что на самом деле произошло много лет назад. Естественно, я хочу в этом участвовать.
Барнет вздохнул, а она резко встала и подошла к окну. Внизу была безлюдная площадка с дорожками, лужайками и деревьями. Газовая лампа освещала листву, и та казалась серебряной. Все было очень спокойным и так расходилось с ее душевными переживаниями…
Ей снилась мама, когда Джеймс вторгся в ее мысли. Мать и дочь. Но Мадлен не была ей полноценной матерью. Именно отец был рядом во время болезни и здравия, когда она радовалась или грустила. Но он обманул ее, и ей трудно было это простить. Она могла бы писать маме. У них могла бы быть какая-то связь, пусть и слабая. Отец лишил ее этого.
Может быть, она принимает желаемое за действительное? Может, это Мадлен не желала знаться с брошенной ею дочерью? Это было неважно. Правдами или неправдами она должна узнать врага и воздать ему по заслугам.
Этот день наступит, по словам Джеймса, когда она окажется в заброшенном доме с консольной лестницей.
— Нет. Я не могу поехать с Лили и Дорой, — сказала она. — Решается моя судьба. Мы должны оказаться вместе в итоге, верно?
Ответа не последовало.
Фэйт
— Джеймс?
Он пошевелился и протянул к ней руку, но его глаза оставались закрытыми.
Она направилась к нему, накрыла одеялом и прикоснулась к его руке.
— Мне не нужна Флоренс Найтингейл, — пробормотал он. — Я хочу тебя и никого другого.
Когда он потянул ее за руку, она села на кровать. На его пальцах были глубокие порезы, на лице — следы от ударов. Он был похож на павшего гладиатора.
Странная боль зародилась где-то возле ее сердца и распространилась по всему телу. Она почувствовала слабость в коленях, руки задрожали, горло сдавило. Гладиатор пал, служа ей, а единственной наградой ему был ее острый язык. Ей должно быть стыдно за себя.
Фэйт вздохнула и легла рядом с ним. Вскоре она придвинулась поближе к нему и уснула.
Проснувшись после недолгого сна, она поняла, что все это время держала Джеймса за руки, а теперь осыпала поцелуями ссадины на его пальцах. Она чувствовала его неровный пульс под своей рукой. Затаив дыхание, девушка подняла голову, посмотрела на него и поймала его настороженный взгляд.
— Скажи мне, что я не сплю, — попросил он.
Только теперь она поняла, что ночью залезла под одеяло, и тесно прижалась к его упругому телу.
— Да, то есть нет, — уклончиво ответила Фэйт.
В его глазах уже не было тревоги.
— Что ты делаешь, Фэйт?
— Поцелуями прогоняю боль. — Этого объяснения казалось недостаточно, поэтому она уточнила: — Так делал мой отец, когда я в детстве сбивала коленки.
— Не останавливайся. На моем лице тоже есть царапины. Я чувствую их. Ты ведь прогонишь и эту боль?
— Это был сон.
— Сейчас мы не спим.
— Кажется, нет.
— Это все, что я хотел услышать.
Он, не мешкая, наклонил голову и оставил чарующий поцелуй на ее губах, потом быстро раздвинул края халата и овладел ее грудью. Он услышал, как от неожиданности она затаила дыхание, почувствовал ускорившееся биение ее сердца, но она не оттолкнула его. Вместо этого ее руки заскользили по его плечам и обвили шею. Он целовал ее снова и снова, и страсть, которую ощущал на ее губах, заставляла его жаждать большего.
Джеймс был так возбужден, что хотел взять ее сразу. Но знал, что ему не стоит этого делать и что он этого не сделает. Его сводило с ума не вожделение. Он хотел снова и снова укладывать ее в постель, чтобы убедить ее старым проверенным методом, что она принадлежит ему.
Он оторвался от нее. Фэйт не остановила его, когда он снял с нее одежду и отбросил в сторону. Так же он поступил со своей одеждой. Два обнаженных тела слились. Ему хотелось ласкать и доставлять удовольствие ей, пока она не была бы готова принять его.
Он провел большим пальцем по ее соску, и негромкий стон удовольствия заставил его кровь бежать быстрее. Губы и язык пришли на смену пальцам, и он начал нежно ласкать девушку. Ее спина выгнулась, и она пронзительно вскрикнула. Когда он сделал это снова, она высвободилась из его объятий.
Он задыхался и с трудом смог вымолвить:
— Только не говори мне, что ты не хочешь этого, — я не поверю тебе.
— Идиот! — Ее дыхание тоже было сбившимся. — Я здесь, с тобой, потому что хочу этого. Тебе не нужно соблазнять или торопить меня. Я не передумаю. — Она прикоснулась своим лбом к его. — Я все решаю сама. Поэтому давай начнем сначала? Но на этот раз я тоже хочу участвовать в игре.