Нежные узы
Шрифт:
Натан нашел Луиса в кабинете. Тот удивился, что разговор закончился так быстро.
– Где Рейна?
– Думаю, она ушла к себе в комнату.
Для Луиса это была плохая новость. Ему стало интересно, что же между ними произошло.
– Вы уладили ваши разногласия?
– Именно об этом мне и нужно с вами поговорить.
– Да? Есть какая-то проблема? Что бы там ни было, я уверен, мы сможем это уладить.
– Боюсь, Луис, здесь необходимо улаживать нечто большее, чем просто проблему.
– Я не понимаю.
– Очевидно, дочь рассказала вам
– Все? О чем вы говорите?
– Я говорю о том факте, что она беременна от другого мужчины.
Он объявил эту новость с особым наслаждением, с удовольствием наблюдая, как старик превращается в болезненную тень.
– Корделл... – хрипло выдавил из себя Луис.
Осознав, что наделал, он понял свою вину. Именно он свел дочь с этим низким человеком. Именно он несет ответственность за ее положение. Во всем этом его вина. Неудивительно, что Рейна не доверяет ему и не хочет рассказать правду обо всем. Вот что он с ней сделал!
– Убью мерзавца! – вскипел он.
– Не стоит спешить, – успокоил его Натан. – Я не имею возражений против того, чтобы спасти ее репутацию. Я женюсь на ней, но сначала хотел бы изменить наше первоначальное соглашение.
Честный и гордый калифорниец молча выслушал заявление Натана.
– Каким именно образом?
– Следующим: я соглашаюсь жениться на Рейне и назову ребенка своим, если вы перед свадьбой передадите мне ранчо по акту.
– Что?
Луис был поражен подобной жадностью. Если бы Натан был человеком чести, если бы Рейна была ему действительно небезразлична, он не выдвигал бы таких требований. Неприязнь, которую Луис ощущал ранее, обернулась настоящей ненавистью.
– Давайте посмотрим правде в глаза. Рейна не девственница. Она опозорила себя бог знает со сколькими мужчинами, а теперь носит чьего-то ублюдка... ублюдка, которого она захочет выдать за моего! Думаю, я заслуживаю особенной компенсации за это унижение. Если же нет, сделка отменяется. Я ясно выразился?
Луис разозлился. Если бы в это мгновение у него был пистолет, он выстрелил бы в Натана. Как он смеет стоять перед ним в его же собственном доме и говорить такое?!
Луис понял, что, если не принимать во внимание поступок Рейны, ее мнение об этом человеке всегда было верным. Несмотря на все деньги, полезные связи и деловые соглашения, у Натана нет совести. Он мерзавец. Он даже недостоин того, чтобы чистить конюшни на ранчо, не говоря уж о том, чтобы жениться на его драгоценной дочери.
– Вы слишком ясно выразились, мистер Марлоу, – твердым голосом заявил Луис, – и что касается меня, любые соглашения, которые у нас были, сейчас аннулируются. Вы можете считать себя свободным от обязательства жениться на моей дочери.
– Вы собираетесь отказаться от сделки?
Натан был потрясен.
Луис проигнорировал вопрос и продолжил:
– Я позабочусь о том, чтобы все приглашенные на свадьбу были проинформированы об изменении планов. Сэр, вы теперь нежеланный гость и в моем доме, и на моей земле. Я выразился ясно?
– А как же ваша земля, Альварес? Вы готовы потерять
– Я только сейчас понял, что в жизни существуют вещи гораздо более важные, чем богатство. К моей печали и стыду, мне пришлось почти потерять их прежде, чем я узнал их настоящую ценность, – объявил Луис, думая о дочери и о том, как он нуждается в ее любви и уважении.
– Сейчас вы, может, и думаете, что есть вещи гораздо более важные, чем богатство, но интересно, будете ли вы ощущать то же самое, когда все потеряете? – насмешливо заметил Натан.
– Состояние моих дел вас больше не касается. Предлагаю вам уйти.
– Вы пожалеете, Альварес.
– Я уже жалею, мистер Марлоу. Прощайте.
Луис ждал, но Натан все еще отказывался уходить.
– Мистер Марлоу, – медленно уточнил ранчеро, – вы покинете мой дом сами или мне придется позвать кого-нибудь из слуг, чтобы помочь вам?
Натан угрожающе сощурился, рассматривая старика.
– И все же это ранчо будет моим!
– Ранчо Альвареса мое и будет впоследствии принадлежать Рейне. Вы никогда не наложите на него свои грязные лапы! Никогда! А теперь скройтесь с глаз моих, пока я не забыл о гостеприимстве и не испытал большого удовольствия от вида вашей окровавленной спины, прежде чем вас в буквальном смысле слова выкинут с моей земли!
Натан в бешенстве покинул дом и вскочил на лошадь.
– Вы меня еще увидите!
Луис проигнорировал угрозы. Он с облегчением смотрел, как Марлоу скрывается в ночи. Когда ярость улеглась, он глубоко вздохнул и вошел обратно в дом.
Он знал, что должен поговорить с Рейной, но боялся этого. Он не обращал внимания на ее мольбы о понимании. Он отвергал все, что она предлагала. Теперь надо пойти к ней и сказать, что она все это время была права.
Для Луиса это было нелегко. Придется забыть о гордости, а гордость – единственное, что у него сейчас осталось. Зная, что объяснение нельзя откладывать, Луис направился по коридору к спальне Рейны.
Рейна сидела у туалетного столика и прижимала к щеке холодный компресс, когда в дверь постучали. Она вздрогнула при мысли о том, что кто-то может увидеть ее сейчас, и съежилась.
– Кто там?
– Рейна, это твой отец. Могу я с тобой поговорить?
– Пожалуйста, отец, можно мы поговорим утром? Ты победил. Я сделаю все, что ты захочешь, но мне очень надо немного побыть одной.
Она пыталась отдалить его, но Луис на это не пойдет. То, что он хочет сказать, надо сказать прямо сейчас.
– Рейна, дитя мое, это очень важно. Пожалуйста, открой дверь.
Она никогда не слышала, чтобы отец говорил таким смиренным тоном, и встревожилась. Уж не играет ли он с ней в какую-то игру? Или что-то изменилось?
– Хорошо, – уступила она, откладывая компресс в сторону и направляясь к двери.
Луис был ошеломлен, увидев раны на щеке и губе.
– Господи!
Его так поразило увиденное, что на глаза навернулись слезы.
– Прости, отец. Я не хотела, чтобы ты видел меня такой.