Нежный бар. История взросления, преодоления и любви
Шрифт:
Вскоре настало время нам с дядей Чарли возвращаться домой. Я едва сдерживал слезы, зная, что дядя Чарли только примет душ и вернется назад в бар, а мне придется сидеть в напряжении и жевать несъедобную еду за ужином с бабушкой и дедом. Отлив тащил меня к дедову дому из бара и от этих парней.
– Здорово, что ты поехал сегодня с нами на пляж, – сказал на прощание Джоуи Ди. – Присоединяйся еще, пацан.
Присоединяйсяещепацан.
– Обязательно, – сказал я, пока дядя Чарли вел меня к задним дверям. – Обязательно.
В
Чем больше времени я проводил с дядей Чарли, тем больше походил на него. Я говорил, как он, ходил, как он, копировал его манеры. Задумавшись, подносил руку к виску. Подпирал голову ладонью за едой. Я пытался сблизиться с ним, втягивал в разговоры. Мне казалось, это должно быть легко. Раз мы вместе проводим время на пляже, значит, мы друзья, так? Но дядя Чарли был настоящим сыном своего отца.
Однажды вечером я застал его сидящим в одиночестве за обеденным столом: он читал газету и поедал стейк на кости.
– Жалко, что дождь будет, – сказал я.
Он подскочил и прижал обе ладони к сердцу.
– Иисусе! Откуда ты взялся?
– Из Аризоны. Ха!
Молчание.
Он потряс головой и вернулся к своей газете.
– Жалко, что дождь будет, – повторил я.
– Мне нормально, – ответил он, не поднимая головы от газеты. – Подходит к настроению.
Я нервно потер друг о друга ладони.
– Бобо сегодня придет в «Диккенс»? – спросил я.
– Ответ неверный. – Он так и смотрел в газету. – Бобо на больничном.
– А чем Бобо занимается в баре?
– Готовит.
– А Уилбур придет?
– Уилбур катается на поезде.
– Мне нравится Уилбур.
Нет ответа.
– Там и Кольт будет?
– Ответ неверный. Кольт идет на игру «Янки».
Молчание.
– Кольт забавный, – заметил я.
– Да, – торжественно изрек дядя Чарли. – Кольт забавный.
– Дядя Чарли, а можно мне посмотреть следующие гонки на выживание на Плэндом-роуд?
– На Плэндом-роуд каждый вечер гонки на выживание, – сказал он. – Весь город в состоянии алкогольного опьянения. Ты же не против, что я говорю «в состоянии опьянения», да?
Я задумался. Надо было решить, как лучше ответить. Спустя примерно минуту я сказал:
– Нет.
Он отвернулся от газеты и воззрился на меня.
– Что?
– Я не против, что ты говоришь «в состоянии опьянения».
– О!
Он снова уткнулся в газету.
– Дядя Чарли? – позвал я. – А почему Стив назвал бар «Диккенс»?
– Потому что Диккенс был великим писателем. Стиву нравятся писатели.
– А почему он великий?
– Он
– Разве не все писатели пишут о людях?
– Диккенс писал об эксцентричных людях.
– Что такое «эксцентричный»?
– Уникальный. Единственный в своем роде.
– Разве не все люди уникальные?
– Боже, нет, конечно! В этом-то вся чертова проблема.
Он опять развернулся ко мне. Посмотрел прямо в глаза.
– Сколько тебе лет?
– Одиннадцать.
– Для одиннадцатилетнего ты задаешь многовато вопросов.
– Учительница говорит, я как Джо Фрайдей. Ха!
– Хм…
– Дядя Чарли?
– Что?
– Кто такой Джо Фрайдей?
– Полицейский.
Долгая пауза.
– Одиннадцать, – повторил дядя Чарли. – Ах, что за возраст!
Он полил кетчупом остатки своего стейка.
– Оставайся одиннадцатилетним. Что бы ты ни делал, оставайся таким, как сейчас. Не взрослей. Сечешь?
– Секу.
Даже если бы дядя Чарли сказал мне побежать и достать ему что-то с Луны, я так бы и сделал, не задавая вопросов, но как, скажите на милость, мне оставаться одиннадцатилетним? Я снова нервно потер руки.
– «Метс» сегодня победят? – спросил он, заглянув в свой список ставок.
– Кузман же принимает, – ответил я.
– И что?
– Ставишь на Куза – и ты полный лузер.
Он перестал жевать стейк и уставился на меня.
– А ты все ловишь на лету, да?
Дядя Чарли проглотил мясо, сложил газету пополам и поднялся из-за стола, не сводя с меня глаз. Потом двинулся по коридору к своей спальне. Я едва успел допить пиво из его бокала, как в столовую вошла бабушка.
– Как насчет куска свежего пирога? – спросила она.
– Ответ неверный. Печенье. Сечешь?
У нее отвалилась челюсть.
Даже когда у дяди Чарли было слишком сильное похмелье, чтобы ехать на Гилго, бабушка никогда в этом не признавалась. Она говорила, что он переел в баре чипсов и у него расстройство желудка. Но однажды утром даже она не стала ничего сочинять, потому что дяде Чарли было совсем худо и запах виски из его спальни перебивал все остальные ароматы в доме. Опечаленный, я пошел на задний двор качаться в гамаке.
– Как делишки, пацан?
Я сел. Бобо стоял на подъездной дорожке, с Уилбуром на пассажирском сиденье. Они приехали меня «спасать», объявил он.
– Нельзя же, чтобы дядя Гусь испортил все веселье? – сказал Бобо. – К черту Гуся! Сегодня будем только я, ты и Уилбур. Трое амиго.
Я не мог взять в толк, с какой стати Бобо так расщедрился – разве что он не знал дороги до Гилго и нуждался в моей помощи, чтобы добраться туда. А может, ему и правда нравилось проводить время со мной. Или Уилбуру? Бабушка удивилась еще сильней меня. Она вышла на улицу и так уставилась на Бобо, словно прикидывала, не вызвать ли полицию. Только по той причине, что Бобо был приятелем дяди Чарли, и потому что Уилбур так умоляюще на нее смотрел, она сказала «да».