Нежный гром
Шрифт:
взглядом на цирковом представлении, жадно поедающий попкорн? Новоорлеанский джаз-бэнд?
Никто никогда не узнает. Потому что он сам никогда не расскажет об этом. Он ведь даже имя свое не смог назвать.
Вот и в день его смерти никто не сказал ни слова. Да и что сказать, когда хоронишь жизнь, о которой ничего не известно?
Возможно, мне легко говорить это сейчас, но я бы хотел оказаться на тех похоронах. Я открыл бы Библию, десятую
главу Евангелия от Иоанна,
выводит их».
Это ведь неправда, что никто не знал настоящего имени Джона Ду № 24. Бог знал... Бог знает. И неправильно говорить, что он никогда не слышал, как кто-то зовет его по имени. Кто знает, сколько раз за эти годы Бог обращался к нему? В тишине.
Во тьме. И даже если мы говорим, что он не мог слышать, разве знаем мы, слышал ли он когда-нибудь тот Голос, который
один-единственный действительно важен?
Добрый Пастырь знает Своих овец по имени. Он не ковбой, а мы не скот. Он не обжигает нас Своим клеймом и не
ведет продавать на рынок. Он — впереди, указывает путь. Кормит, поит, перевязывает раны. И в Слове сказано, что Он не
бросит нас, пока мы не доберемся до дома.
12. В Его руках
Бог, страхующий от падений
И Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек; и никто не похитит их из руки Моей.
Иоанна 10:28
Я хочу исповедаться перед вами в одном прегрешении. Долгое время я держал его в тайне. Но все-таки не могу
отрицать содеянное. Не могу оспаривать истину. Я упал. Есть даже свидетели. Они могут все подтвердить. Просто
смилостивившись надо мной, до сих пор они никому не рассказали о случившемся. Заботясь о моей репутации, не раскрыли
тайны. Однако слишком уж долго она хранится. Пришло время открыть всю правду.
Однажды, будучи в семейном загородном лагере, я поскользнулся.
Вместе с дочерьми мы взбирались на отвесную стену — тренажер-симулятор для альпинистов. Сама стена
деревянная, а из нее торчат скалообразные выступы. В целях безопасности скалолаз надевает на пояс страховочный ремень.
Тот в свою очередь закреплен на канате, который наверху стены вдет в специальный разъем; внизу же канат держит
инструктор, отвечающий за безопасность всего мероприятия.
И вот со мной произошел несчастный случай. Что такое стена в пятьдесят футов для сорокалетнего писателя? Я махнул
инструктору рукой и пополз. Первую половину пути преодолел блестяще. Но где-то на середине начал чувствовать
усталость. Писательские руки и ноги совсем не привычны к скалолазанию.
Осталось футов двадцать, когда я по-настоящему начал сомневаться
даже думал, не сказать ли инструктору, чтобы тот оставшееся расстояние просто протащил меня на канате. Ладони были
содраны почти до крови, ноги начали дрожать, а я мысленно сокрушался по поводу всех съеденных мной биг-маков. Но
мысль о капитуляции затерялась в криках дочерей, уже праздновавших победу наверху.
«Давай, папа! Ты сможешь!»
Я старался изо всех сил. Но их не хватило. Мои руки-ноги соскользнули, и я упал. По-настоящему упал. Но недалеко.
Мой инструктор крепко держал канат. Во-первых, потому что он всегда наготове; во-вторых, потому что он просто крепкий
парень. Мое падение длилось всего пару секунд. Я повис на страховочном ремне, раскачиваясь в воздухе. Перспектива
публичного позора придала мне сил, я глотнул воздух и принялся вновь карабкаться вверх.
Угадай, как я вел себя, оказавшись наверху? Думаешь, хвастался? Хвалился, что покорил вершину? Ничего подобного.
Я первым делом отыскал взглядом того, кто спас меня от падения на землю. «Спасибо, приятель!» Мне и в голову не пришло
исполнять какие-либо триумфальные жесты. Я не спрашивал окружающих, были ли они свидетелями моего достижения. Я
сделал лишь одно (и это было правильно) — поблагодарил того, кто спас меня.
Ах, если бы все мои падения были такими легкими. Такими короткими. Такими безболезненными. К сожалению, это не
так. В этой жизни я падал не только с тренажеров для альпинистов. Были и нарушенные клятвы, и растоптанные убеждения.
Случалось, что руки мои соскальзывали с драгоценных камней истины. И я даже вспомнить не могу, сколько раз я
мечтал покорить вершину, а сам оказывался в подвешенном состоянии между небом и землей, болтаясь на страховочном
канате, который держали чьи-то сильные руки.
«Попробуй еще», — настаивал Он. И я пробовал.
Мы с тобой оба находимся на середине пути к великому покорению великой вершины. Гора высока, но ставки еще
выше. Первый шаг на этом пути ты сделал, исповедовав Иисуса Христа Сыном Божьим. Он дал тебе Свой страховочный
ремень - Духа Святого. А руками ты цепляешься за Его канат — Слово Божье.
Первые шаги выглядели довольно уверенно, сильно. Но в пути ты устал. Чем выше забирался, тем сильнее были
страхи. Ноги скользили. Глаза теряли цель. Хватка слабела. И ты падал. Какое-то мгновение, казавшееся вечностью, ты летел
вниз на дикой скорости. Потеряв контроль над ситуацией. Потеряв ориентиры. Потеряв уже занятые позиции. Просто —
вниз.
Но вот канат натягивался. Ты повисал на страховочном ремне, чувствовал его упругую силу. Хватался за канат и