Нежный негодяй
Шрифт:
Пройдя несколько дверей, Родриго оказался в приемной. Обстановка спартанская: через расположенные под потолком окна пробивался зимний свет, а из мебели только несколько табуретов.
Перед тем как уйти, монах сказал:
— Отдайте мне свое оружие, сеньор. Таковы правила Сан-Марко.
Родриго неохотно снял пояс со шпагой и передал священнику.
— И кинжал.
Пришлось уступить и, хотя в башмаке у него был спрятан еще один кинжал, поменьше, Валенти почувствовал раздражение. Даже в монастыре он испытывал беспокойство без атрибутов своей профессии.
Монах
Неубедительный, конечно, предлог, чтобы совать нос в чужие дела, мысленно улыбнулся Родриго и почему-то вспомнил Джульетту. Не ту Джульетту, которая презрительно отвергла его, а Джульетту-послушницу, доившую коров в Санта-Лючии.
Примет ли она его когда-нибудь таким, какой он есть? Его охватило горькое разочарование. Как же неглубоки оказались ее чувства, если небольшой обман она превратила в высокую прочную стену непонимания, разделявшую их. Конечно, проблема лежит глубже. Может быть, она никогда и не обладала теми чертами характера, которые, как он предполагал, должна была унаследовать от родителей. Одна из этих черт — способность судить о человеке по более важным качествам, чем происхождение.
Следовательно, они никогда не смогут оправдать ожидания друг друга. Конечно, нет, идиот. Твои ожидания порождены воспоминаниями, усилены расстоянием и мечтами. Ты любишь призрак.
В дверь кто-то вошел, и Родриго машинально поднялся, не из уважения (ведь, помимо всего прочего, Савонарола был отлучен от церкви), а, скорее, готовясь к неприятной встрече.
— Валенти? — резким скрипучим голосом произнес приор.
Родриго кивнул, заметив напряженный взгляд зеленых глаз под темными густыми бровями. Невысокий, худой, некрасивый. Осторожно подбирая слова, гость сказал:
— Я ищу монахиню, аббатису Санта-Лючии.
Савонарола остановился.
— Здесь мужской монастырь, — с оттенком презрения сказал он. — Вы не туда обратились.
— То, что вы скрываете в монастыре преступницу, не укрепляет вашу репутацию, — возразил Родриго. — Не будь сестра Лукреция преступницей, она находилась бы в Санта-Лючии среди тех, кто нуждается в ее духовном руководстве.
Некоторое время Савонарола молчал. Валенти решил этим воспользоваться.
— Простите за резкость, отец Джироламо, но ваше влияние во Флоренции падает, вы сами были свидетелем тому во время последней службы. Как отлученный от церкви, вы, несомненно, считаете себя выше законов людей и Бога, — он сделал паузу. — Но, возможно, угроза принца Монтеверди обратиться в Signoria за разрешением на применение силы убедит вас в необходимости сотрудничества.
— В этот монастырь никто не может ни войти силой, ни забрать кого-либо отсюда! — зеленые глаза заблестели, все его тело задрожало от праведного
— А как насчет самих жителей Флоренции? Если вы скрываете под этой крышей вашу любовницу, они имеют право гневаться. Разве вы не предупреждали их о последствиях путей греха? И однако…
— Она не моя любовница! — прошипел монах. — Даже она не может нарушить мой целибат! Я — сосуд Бога, чистый и незапятнанный!
Не желая спорить, так как он хотел всего лишь получить информацию, Родриго решил подойти с другой стороны.
— Кем бы она для вас ни была, я хочу поговорить с ней. Только и всего.
Такое внезапное отступление, должно быть, обескуражило Савонаролу. Он изумленно замигал и, казалось, потерял дар речи.
— Вы осуждаете ее за то, что она не признает богатых и продажных Zingaro, вы, который обречен на вечное проклятие?
Родриго прищурился. Внешне он остался спокоен, опыт научил его, что это наилучший способ иметь дело с фанатиками.
— Юная больная цыганка, которая просила о помощи, вряд ли была богатой и продажной. И у меня больше шансов попасть в paradiso [57] , чем у вас, приор. Его Святейшество, конечно, согласится со мной.
Савонарола застыл, от лица отхлынула кровь.
— Вы смеете…
— Давайте рассмотрим то дело, за которым я пришел, и не будем обсуждать состояние моей души, хорошо? — оборвал его Родриго. — Да, отец Джироламо, я ведь полагал, что вы выше предрассудков — насчет цыган. Вы — духовный пастырь братьев Сан-Марко, провозгласивший себя спасителем Флоренции.
57
рай (итал.)
— Убирайтесь отсюда, богохульник, иначе вас выведут.
— Богохульство — против Бога, но не против приора монастыря.
Подняв руку, словно для удара, Савонарола шагнул к нему.
— Буду счастлив покинуть сие место, отец Джироламо, — совершенно искренне сказал Валенти, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. — Но сначала хочу поговорить с сестрой Лукрецией, — он скрестил руки на груди. — Я не желаю лишать ее вашей защиты, только, как уже сказал, хочу поговорить. Мне нужно прояснить кое-что и сказать ей правду. Весь гнев против меня она перенесла на невинную больную цыганку и мою жену.
Савонарола бросил на него злобный взгляд, но Родриго не отреагировал. Он понимал, что привлекало некоторых людей в настоятеле, но и чувствовал его отчаяние. Ни репутация, ни чрезмерная энергия Савонаролы не испугали Родриго.
— Повторяю, ее здесь нет, — голос монаха вторгся в его сумбурные мысли.
— А я утверждаю, что вы лжете.
Воцарилась тишина, она наполнила комнату, объединяя их в одном чувстве — враждебности друг к другу.
— Вы можете поговорить с ней в часовне, — внезапно произнес Савонарола, прежде чем Родриго успел что-либо сказать, повернулся и покинул комнату.