Нежный плут
Шрифт:
– А тебе не кажется, что она немного уже выросла из этого наказания? – раздраженно спросил брата Дрю, не вспоминая сейчас о том, что, встретив сестру на Ямайке, сам хотел отхлестать ее ремнем.
– Женщины никогда не вырастают из этого наказания!
После такого злого ответа братья – каждый отдельно – попытались представить себе, как Уоррен будет выполнять задуманную трепку. Дрю заулыбался, Бойд хихикнул, а у Клинтона округлились глаза. В ту минуту все они забыли даже о том, что Джорджина находится в одной с ними комнате. Она сидела за столом Клинтона, слушала всю
А Дрю, отвечая на реплику брата, не смог исправить его ошибку:
– Женщины вообще – может быть. Но сестру следует относить к несколько другой категории. И вообще – что ты так взъелся?
Уоррен отказался ответить, тогда это сделал за него Бойд:
– Он вошел в док только вчера, но как только мы рассказал и ему о том, что она натворила, он наскоро залатал свое судно и сегодня днем уже почти отплывал… в Англию.
У Джорджины широко раскрылись глаза, она была смущена и потрясена.
– Ты правда собирался плыть за мной, Уоррен?
Маленький шрам на его левой щеке дрогнул – он не хотел, чтобы она знала, как сильно он за нее беспокоился… Едва ли не сильнее остальных братьев. Он не хотел больше отвечать ни на какие ее вопросы. Ответить попытался Дрю.
Но она и не нуждалась уже в ответе.
– Знаешь, Уоррен Андерсен… То, о чем я сейчас услышала, – самое лучшее, что я когда-либо видела от тебя. Это так…
– О, черт! – простонал он.
– Да не тушуйся ты, – улыбнулась она. – Здесь нет никого из посторонних, только семья. И все мы имеем возможность засвидетельствовать, что ты не такой уж холодный и бессердечный, каким хочешь казаться в глазах других.
– Выпорю, Джорджи, клянусь тебе.
Она не приняла его грозного предупреждения близко к сердцу. Может, потому, что теперь за ним не ощущалось реальной угрозы и гнева. Напротив, она одарила его нежной улыбкой, которая говорила о том, что она его тоже очень любит.
Наступила непродолжительная тишина, которую нарушил Бойд, запоздало спросивший у Дрю:
– Что ты имел в виду, когда говорил, что она настрадалась?
– Она отыскала своего Малкома… на беду.
– И?
– И теперь ты видишь, что она приехала без него.
– Ты хочешь сказать, что он отказался от нее? – изумленно спросил Бойд.
– Хуже этого, – буркнул Дрю. – Около пяти лет назад он женился на другой.
– Он женился…
– На другой!!!
– Вот с-сукин с-сын!…
При новой вспышке гнева у братьев Джорджина закрыла глаза. На этот раз они были на ее стороне. Она не ожидала этого от них именно сейчас, хотя вправе была ожидать, отлично зная, насколько была им дорога на самом деле. Она слушала их и боялась представить себе, что они запоют о Джеймсе, когда ее беременность станет очевидной. Нет, она не могла этого вообразить, настолько это было страшно.
А они не на шутку завелись! Пока шумно выражалось сочувствие сестре, перемежаемое бранью по адресу Малкома, вошел средний брат.
– Не верю глазам своим! – воскликнул он, обводя присутствующих
– Томас! – воскликнул Клинтон.
– Эй, Том, дьявол, ты что, на хвосте у меня висел? – спросил брата Дрю.
– Почти – хихикнул он. – Я заметил тебя у побережья Вирджинии, но потом потерял из виду. – Он переключил свое внимание на Джорджину, но удивился не самому ее присутствию, а тому, что она сидела с вазой в руке за столом Клинтона. – Не приветствуешь меня, голуба? Все дуешься, что из-за меня пришлось отложить свою поездку в Англию?
Дуться?! Да ее охватило при виде брата настоящее бешенство! Томас был в полном неведении и думал, что ничего в этом кабинете за полчаса до его появления не случилось.
– Мою поездку?! – Она поднялась со своего места и обошла вокруг стола. В руке ее все еще была ваза, но она совсем забыла о ней. – Я не хотела ехать в Англию, Томас! Я просила тебя съездить вместо меня! Я умоляла тебя съездить вместо меня! Но ты ведь не смог, так? Мои мелкие заботы показались тебе не такими уж важными, чтобы из-за них рушить свои планы, не правда ли?
– Ладно тебе, Джорджи, – спокойно сказал он. – Теперь я освободился от дел и готов поехать. Хочешь, поедем вместе, не хочешь, оставайся, я и один управлюсь.
– Она уже была, – сухо проинформировал брата Дрю.
– Что была?…
– Была в Англии и, как видишь, успела вернуться обратно.
– Проклятье! – Салатовые глаза Томаса сверкнули на сестру упреком. – Джорджи, тебе не следовало совершать такой глупости!…
– Не следовало?! – резко перебила брата Джорджина, но вдруг на ее глаза навернулись неожиданные слезы. – Это ты виноват, что я… что я… Здесь!
Она кинула ему в руки вазу и выбежала из комнаты. Ей было стыдно, что она плачет о бессердечном англичанине по имени Мэлори. Сзади нее послышался какой-то шум и грохот, но он был вызван вовсе не ее слезами.
Томас не был готов взять вазу таким способом, каким ему ее отдала сестра, но ему все же удалось поймать ее. А в то же время четыре его брата бросились под ноги Томасу, чтобы не дать вазе упасть, если он ее не удержит.
ГЛАВА XXVII
Джеймс нетерпеливо переминался с ноги на ногу у перил, ожидая, когда же наконец вернется ялик, уже замеченный с судна. Три дня он провел в ожидании в этой маленькой бухте побережья Коннектикута. Если бы он знал заранее, что Арти и Генри так долго провозятся с добыванием нужной ему информации, он сошел бы на берег сам.
И вчера он едва не сделал это. Но Конни спокойно заметил ему, что он в слишком возбужденном состоянии, и вряд ли стоит надеяться, что американцы склонят головы перед ним, Джеймсом Мэлори, от которого за версту разит английским аристократизмом и властью, что, наконец, он вызовет к себе недоверие, если не враждебность, несмотря на всю свою снисходительность. По поводу снисходительности Джеймс резко возразил, но Конни только рассмеялся: достаточно было всего остального.