Незнакомцы
Шрифт:
— Да, — промолвила она, но в голосе звучал потаенный ужас.
— Вам совершенно нечего бояться, — повторил Пабло, расстроенный испуганным видом Джинджер. — Время застыло, так что можете хорошенько разглядеть эти перчатки. Вы их изучите, а потом все расскажете мне.
Она молчала, дрожа мелкой дрожью.
— Вы должны мне ответить, Джинджер. Почему вас пугают эти перчатки?
Джинджер в ответ судорожно всхлипнула, и ему на мгновение показалось, что она чего-то недопонимает, поэтому он переспросил:
— Так вас пугают именно эти черные
— Н-нет. Не совсем.
— Так перчатки этого мужчины в кулинарии вам о чем-то напоминают? О каком-то давнишнем случае, верно?
— Да-да, это так.
— И когда же этот случай произошел? Джинджер, на какие другие перчатки похожи черные перчатки, которые вы увидели в «Деликатесах от Бернстайна»?
— Я не знаю.
— Нет, знаете. — Пабло даже встал с кресла и подошел к зашторенному окну, чтобы взглянуть на Джинджер оттуда. — Ладно, стрелки часов снова пошли. Время бежит вспять... вспять... до того момента, когда вас впервые напутали черные перчатки. Вспоминайте... вот сейчас вы снова в той же обстановке. Вы находитесь в том же времени и в том же месте, где они вас испугали в первый раз.
Взгляд Джинджер застыл, прикованный к неизвестному Пабло месту где-то в прошлом, и это был взгляд до смерти напуганного человека.
— Где вы сейчас, Джинджер? — спросил Пабло. — Не молчите, говорите же, что с вами происходит?
— Я вижу лицо, — загробным голосом произнесла она, и Пабло поежился. — Но это лицо абсолютно пустое, я не могу описать его.
— Поясните, что вы имеете в виду, Джинджер. Какое лицо? Что вы сейчас видите?
— Черные перчатки... застекленное темное лицо.
— Вы хотите сказать, что лицо скрыто щитком, как у мотоциклиста?
— Да, перчатки... и щиток.
Она содрогнулась от страха.
— Так все-таки — как у мотоциклиста? Расслабьтесь, успокойтесь. Все в порядке. Вам ничто не угрожает. Вы сейчас видите человека в перчатках и в шлеме?
Она монотонно захныкала.
— Джинджер, успокойтесь. Расслабьтесь наконец. Вам ничто не угрожает.
Опасаясь, что он теряет над ней контроль и ему скоро придется выводить ее из транса, Пабло быстро подошел к ней, присел рядом на корточках и, поглаживая ее по руке, стал спрашивать:
— Где вы сейчас, Джинджер? Как далеко вы вернулись в прошлое? Где вы, отвечайте же?!
Но Джинджер продолжала хныкать, все громче и отчаяннее, давая волю глубоко засевшему в ней страху.
Пабло изменил тактику: он заговорил твердо и отчетливо, повысив голос:
— Слушайте мои команды, Джинджер. Сейчас вы спите и целиком в моей власти. Отвечайте мне. Я требую. Где вы теперь?
— Нигде, — содрогнулась Джинджер.
— Повторяю вопрос: где вы находитесь?
— Нигде!
Она внезапно перестала дрожать, откинулась в кресле, страх исчез с ее лица, она обмякла и тонким голоском сказала:
— Я мертва.
— Как вас понимать?
— Я умерла, — упрямо повторила Джинджер.
— Где и в каком времени вы сейчас находитесь? Расскажите мне все о тех черных перчатках, которые впервые вас напугали. Ведь те перчатки, что вы видели в кулинарии, лишь напомнили вам о них, не правда ли? Говорите же, Джинджер!
— Я умерла.
Пабло вдруг понял, что она и в самом деле едва дышит. Рука ее стала холодной, пульс почти не прощупывался, готовый оборваться окончательно.
Похоже, спасаясь от настойчивых вопросов, она впала в глубочайший транс, близкий к коме, и теперь уже не слышала его команд. С подобной реакцией на гипноз Пабло столкнулся впервые, описаний таких случаев он не встречал в научных публикациях. Неужели Джинджер предпочла смерть ответам на его вопросы? Случаи блокировки памяти о неприятных эпизодах, нанесших человеку сильную травму, были ему известны, о них упоминалось в журналах по психологии, однако такие психологические барьеры могли быть устранены без риска для жизни пациента. Что же так потрясло Джинджер, что она предпочитает умереть, но не вспомнить о пережитом? Между тем пульс почти окончательно пропал.
— Слушайте меня, Джинджер, — торопливо проговорил Пабло Джексон. — Вам не нужно отвечать мне, вы можете проснуться. Я больше не стану задавать вам неприятных вопросов.
Джинджер застыла на грани между жизнью и смертью.
— Джинджер, слушайте, что я вам скажу! Никаких вопросов! Я больше не стану вас ни о чем расспрашивать. Я обещаю вам.
Пульс несколько участился.
— Меня больше не интересуют черные перчатки. Я лишь хочу, чтобы вы проснулись. Вы меня слышите? Пожалуйста, Джинджер, ответьте мне!
Пульс Джинджер стал ровным, дыхание глубоким, щеки порозовели. Менее чем за минуту Пабло вернул ее в 24 декабря и разбудил.
— Ну что? — моргая, спросила она. — Не вышло? Вам не удалось погрузить меня на нужную глубину воспоминаний?
— Вы погрузились слишком глубоко, — дрожащим голосом произнес он. — Глубже, чем я ожидал.
— Но вы дрожите, Пабло! Что с вами? — спросила она. — Что произошло?
На этот раз идти на кухню за коньяком пришлось уже ей.
В ожидании такси, которое Пабло вызвал для нее, Джинджер продолжала недоумевать:
— Мне все еще не верится, что такое могло быть. Ничего такого, что я предпочла бы скрыть ценой собственной жизни, со мной не происходило. Ничего настолько ужасного.
— Вас что-то сильно травмировало в прошлом, — сказал Пабло. — В этом участвовал человек в черных перчатках, к тому же, как вы говорили, у него было «темное стеклянное лицо». Возможно, это был мотоциклист вроде того, что напугал вас на Стейт-стрит. Этот случай намертво похоронен в вашей памяти... и, похоже, вы любой ценой будете противиться его воскрешению. Мне думается, вам стоит рассказать о сегодняшнем случае доктору Гудхаузену, может быть, он сумеет добиться лучшего результата.