Незнакомка. Снег на вершинах любви
Шрифт:
— Нет, нет…
— Да! — крикнул он в исступлении. — Прошу тебя!
И стал без конца повторять «верь мне» и «прошу тебя», а она не знала, как остановить его, — разве что подняться и вцепиться ему зубами в горло, которое оказалось вдруг прямо над ее лицом. Он говорил «прошу тебя», и она тоже повторяла «прошу тебя», она не могла ни вздохнуть, ни пошевелиться, а он навалился на нее всей своей тяжестью: «Не вырывайся, я люблю тебя, ангел, верь мне, верь мне», — и вдруг в ее памяти всплыло имя «Бэбз Иген».
— Рой!..
— Я люблю тебя. Правда,
— Что ты делаешь?
— Ничего, о мой ангел, мой ангел…
— Перестань, Рой! Не надо! Немедленно перестань! — вскрикнула она.
— Ох, черт! — сказал он, садясь, и она наконец смогла высвободить ноги.
Люси отвернулась к окну. Стекло запотело. Она боялась смотреть на Роя — а вдруг он раздетый.
— Ты что, ненормальный? — выговорила она с трудом.
— Что ты хочешь этим сказать? Это почему же я ненормальный? Просто я человек! Мужчина!
— Ты не имеешь права заставлять меня! Вот что я хочу сказать! А я этого не хочу — ни по-хорошему, ни по-плохому. Давай пересядем вперед. И приведи себя в порядок. Поехали домой. Сейчас же.
— Но ты же сама хотела? Ты даже не сопротивлялась.
— У меня руки были стиснуты. Ты поймал меня в ловушку. Ничего я такого не хотела. А ты, ты даже не подумал о том, чтобы остеречься. Тебе-то все равно… Ты что, совсем спятил? Ничего у тебя не выйдет!
— Да подумал я!
Люси была поражена.
— То есть как?
— Я пробовал кое-что раздобыть.
— Пробовал? Значит, ты заранее все решил, ты обдумывал это целый день?
— Но у меня же ничего не вышло! Так или нет?
— Все равно ты пытался. Ты обдумывал это целый день…
— Но я ничего не сделал!
— Я не понимаю тебя и даже понимать не хочу. Отвези меня домой. И оденься, прошу тебя…
— Я одет. И все время был одетым. Проклятье, ты даже не представляешь, что я пережил днем. Тебе бы только на своем настоять, вот и все. Господи, да ты просто вторая Элли — самая настоящая динамистка!
— Что это такое, в конце концов?
— Я таких вещей при девушках не говорю, Люси. Я к тебе отношусь с уважением! Это, по-твоему, ничего не значит? Знаешь, где я был сегодня? Я скажу, мне нечего стыдиться — я сделал это только для тебя. Что бы ты там ни думала.
И пока она одергивала рубашку и поправляла юбку, Рой рассказал ей обо всем. Битый час он слонялся возле магазина Форестера, поджидая, когда миссис Форестер уйдет наверх и оставит своего старикашку одного за прилавком. Но оказалось, что она лишь вышла в кладовую, и, едва Рой сунулся в аптеку, она уже сидела за кассой в полной боевой готовности — он даже не успел выскочить обратно.
— Ну, что мне было делать? Взял пачку жевательной резинки. Коробку мятных лепешек. А что тут еще придумаешь? В любом магазине в городе знают моего отца. Куда ни пойдешь — «Эй, Рой, как дела солдатского папаши?» И все видят нас вместе, Люси. Уж, верно, они понимают, что мы встречаемся. И что они решат — для кого я стараюсь? Должен я заботиться о твоей репутации или нет, ты как думаешь? О чем только мне не приходится
— Но ты ведь был в армии, — сказала она.
— Это на Алеутах-то! Дальше только Берингово море и — Россия! Знаешь, как у нас шутили: «На Алеутах женщина за каждым деревом!» Только деревьев-то там и нет. Чем я, думаешь, там занимался? С утра до вечера выписывал накладные. Сыграл восемнадцать тысяч партий в пинг-понг. Как ты не можешь понять? — воскликнул он, сползая вниз по сиденью. — В армии! — повторил он зло. — Ты думаешь, я был в гареме!
— А как же тогда с другими?..
— Не было у меня никаких других! Никогда!
— Ну, — сказала она мягко, — я этого не знала.
Он любит ее. Правда, любит. Он сказал, что люди видят их вместе. А она как-то не брала этого в расчет. Она встречается с Роем Бассартом, с парнем, которому уже двадцать, который успел отслужить в армии. И все кругом видят это.
— …а в Уиннисоу? — говорила она тем временем.
И кто ее заставляет продолжать этот разговор?
— Ну, может, в Уиннисоу эти штуки прямо раздают на улицах, не знаю…
— Ты мог бы попробовать достать там, вот и все, что я хотела сказать.
— А какой смысл? Послушать тебя, так даже зайти к Форестеру на Бродвей, и то уже чересчур. Так что зачем мне это доставать? Кого я обманываю? Сам себя? Целый божий день я болтался под окнами и высматривал, когда смоется эта карга, а для чего, спрашивается? Ты бы возненавидела меня еще больше, вот и все. Верно? Что же мне в таком случае остается? Разве не так, Люси, — разве ты бы согласилась, если бы я их достал?
— Нет!
— Ну вот теперь мне все ясно! Очень хорошо! — Он рванул ручку дверцы. — Едем домой! Больше я не выдержу. Я, между прочим, мужчина и, между прочим, живу не только чувствами: природа, если хочешь знать, требует своего! А мы только и делаем, что обсуждаем меня, каждый мой шаг, каждое движение! По-твоему, это очень романтично? По-твоему, такими и должны быть отношения между мужчиной и женщиной? А по-моему, нет. Секс в жизни человека — одно из высочайших переживаний, как физических, так и духовных, будь то мужчина или женщина. Но ты одна из тех типичных американских девиц, которые вбили себе в головы, будто это постыдно… Ну хорошо, Типичная Американская Дева! Я парень добрый и покладистый, и вывести меня из терпения, Люси, дело нелегкое. Но тебе это удалось! Поэтому все, точка, поехали!
Она не шелохнулась. На этот раз он сердился по-настоящему, а не для того, чтобы обмануть или обхитрить ее.
— Ну, а теперь в чем дело? — осведомился он. — Теперь что не так?
— Мне хочется, чтобы ты знал, Рой, — сказала она, — дело вовсе не в том, что я тебя не люблю.
Он скорчил недоверчивую мину.
— Вот как?
— Да.
— Ну, знаешь, тогда ты здорово умеешь скрывать свои чувства.
— Я не скрываю, — сказала она.
— Еще как!
— А вдруг ты не любишь меня? Вдруг это совсем не то? Откуда мне знать, что это правда?