Незнакомка

Ольский Александр

30 августа, 1992

Август в этом году выдался особенно горячий, в прямом и переносном смысле. Палящее солнце было на редкость безжалостно, и москвичи, обычно с радостью бросающиеся в его объятия, искали спасения от изнуряющей жары. Мне же август принес встречи, свидания и приключения. Комплименты, подарки, признания в любви сыпались на меня как из рога изобилия. На улице мужчины провожали вожделенными взглядами, незнакомцы дарили цветы, а некоторые откровенно хотели заняться со мной сексом.

Итальянец звонил из Милана чуть ли не каждый день, предлагая руку и сердце, луну с неба – одним словом, все, что моей душе будет угодно, в обмен на

мою любовь. Возможно, он замечательный мужик, и спустя время я буду жалеть, но при всем моем великодушии не могу ответить ему взаимностью.

На выставке в Доме художника познакомилась с одним журналистом. Он – интересный собеседник, с ним, несомненно, есть о чем поспорить, да и в целом очень неглупый молодой человек, но, увы, не мой тип мужчины. Несмотря на нескончаемые философские беседы по телефону, после пары свиданий я решила, что нам не стоит больше встречаться.

И, наконец, о самой важной встрече. В моей жизни появился Вадим, нечаянно-негаданно, но забыть невозможно. Вот и сегодня весь день мысли только о нем… Он бежал за мной по переходу в метро, потом мы обменялись телефонами. Он пригласил меня в театр, ну а остальное – уже история. Его бархатный баритон и ярко-синие глаза просто сводят меня с ума… Я никогда не была так счастлива, и вместе с тем очень боюсь его потерять, опасаюсь, что это невероятное создание исчезнет из моей жизни так же внезапно, как и появилось. И хотя знакомы мы совсем недавно, ощущение такое, будто знаем друг друга всю жизнь.

15 сентября, 1992

Вчера ходили с Вадимом в гости к американцу Чарли и его подружке. Милые ребята, чудесная квартира на Фрунзенской набережной с видом на Москву-реку. Асия, большая любительница китайской кухни, приготовила кучу разных закусок. Неплохо, я такое впервые ела. Пили, болтали, танцевали, дурачились, отмечали дни Китая в Москве. Когда же мы остались с Вадимом одни, то занялись любовью…

Еще я услышала следующее:

«Тонкая, глубокая натура, одна на миллион. Знаешь, я к тебе отношусь гораздо серьезнее, чем ты думаешь. Да, я не отрицаю, что хочу спать с тобой, но это не главное».

«„Люблю“ – затертое слово, оно для меня лживое. Есть мир чувств, прикосновений… К чему слова?»

«Ты самая сексуальная девчонка, какую я встречал. Это так важно для женщины, многие приходят к этому так поздно, а у тебя – талант от Бога! Ты себя сама не знаешь».

«Тебе внешне – пять лет, горшок и бантик, а внутреннее содержание – на пенсию пора. Зрелая, умная женщина. Тебе и правда двадцать два?»

Домой я в тот вечер пришла в час ночи. Такси поймать было невозможно, и от метро мы ехали на грузовике!

Судя по тому, что я узнал из дневника, мне нравилась моя незнакомка. Я с удовольствием прочел ее смелые суждения о политической ситуации в России, интересное повествование о Египте, где ей удалось побывать или, возможно, жить; а история о смерти близкого человека глубоко тронула меня. У нас с ней было много общего. Мы оба любили излагать свои мысли на бумаге – кто знает, может быть, она тоже по профессии была журналистом? Я понимал ее боль о России, потому что также тяжело переживал все, что происходит в США, и я тоже обожал путешествовать.

Что касается фактов, которые я смог почерпнуть из переведенного, то похвастаться было особо нечем. Здесь я по-прежнему двигался сквозь густой туман – интуитивно, осторожно, на ощупь. У меня было ощущение, будто я пытаюсь склеить разбитую на мелкие кусочки хрустальную вазу, хотя даже не знаю, как она должна выглядеть.

Полина пишет, что путешествиям обязана не только впечатлениями, но и двумя встречами, которые перевернули ее жизнь. Но кто эти мужчины, где и когда произошли встречи, почему сыграли

такую важную роль? Я предположил, что Полина была замужем за Тедди; судя по дате записи, умер он летом 2003 года. Но Тедди был не единственным партнером Полины, и далеко не первым ее увлечением. Какие еще тайны личной жизни незнакомки хранят непереведенные страницы? Об этом пока можно было только гадать.

Вероятно, самый важный вопрос, который мне хотел бы задать читатель, да и, честно говоря, которым задавался я сам: зачем мне вдруг понадобилось совать нос в чужую жизнь и мечтать о встрече с совсем незнакомой женщиной, которая даже не подозревала о моем существовании?

Скажу откровенно: я не могу ответить. Есть в жизни вещи совершенно необъяснимые. Мое странное желание найти владелицу дневника было именно таким – сумасбродным, непонятным, но очень сильным. Я не мог устоять перед этим искушением, и единственное, что мне оставалось, – поддаться ему.

Глава 8

Престон сидел в своем офисе, положив ноги на край журнального столика, откинувшись на спинку кресла и буквально приклеившись к своему любимому лэптопу, с которым, как мне казалось, он не расставался даже когда ложился спать.

– А, Майк! Ну проходи, дружище, – приветствовал меня шеф, снимая очки. – Ты пришел на полчаса раньше, чем договаривались. Не терпится обсудить со мной поездку?

– Я некстати, босс? Заняты? Могу подождать.

– Ну, зачем ждать. Давай, садись, устраивайся поудобней – нам есть о чем поговорить. У меня сегодня более-менее спокойный день. Может, кофейку? Ты уже завтракал?

– Если честно, не успел, и от кофе не откажусь.

– Вот и отлично!

Престон попросил Кейт принести нам два кофе и пару сэндвичей с ветчиной и сыром.

Мой шеф был не просто большим любителем кофе, а настоящим знатоком-гурманом. В молодости он провел несколько лет в Милане и с тех пор терпеть не мог стандартный американский кофе, который традиционно готовится в кофеварке с фильтром и на вкус менее крепкий, чем классический эспрессо. Престон привез из Италии специальную кофеварку, всегда сам покупал особые сорта кофейных зерен и обучил своего секретаря готовить превосходный эспрессо.

– Так-так. Давай рассказывай. Как поездка? Какие впечатления? Как тебе Барак? – забросал меня вопросами босс.

– Поездкой доволен. Надеюсь, что статья отвечает вашим ожиданиям.

– Майк! Мы с тобой знаем друг друга без малого лет десять, а ты разговариваешь со мной как с английской королевой, – укоризненно заметил Престон. – Брось ты, к чертям собачьим, все эти реверансы и прибереги аристократические манеры для кого-нибудь другого. Не трать драгоценное время и говори по существу.

– Окей, шеф, буду по делу, без лишних слов. Барак Обама – интересный малый. Для политика – молодой, энергичный, полный оптимизма и энтузиазма, потрясающе харизматичен. Как человек – умный, образованный, прекрасный оратор и необыкновенно обаятельный.

– Это все очень неплохо, – задумчиво протянул Престон. – Но ты, похоже, сомневаешься в его успехе?

– Вы правы. У меня немало сомнений насчет его кандидатуры. Его ахиллесова пята – незначительный опыт на политической арене: сами знаете, в конгрессе он без году неделя. Но меня, откровенно говоря, больше настораживают его детская наивность и душевная мягкость. Эти качества редко свойственны политическим лидерам.

– Согласен с тобой. Смотришь прямо в корень. У меня сложилось похожее впечатление.

В дверях появилась секретарь с ароматным кофе и аппетитными бутербродами.

– А, вот и наш кофе. Чудесно, Кейт, спасибо. Пожалуйста, не забудь подтвердить мою встречу в четыре, – не преминул напомнить ей Престон.

Кейт, как и я, работала с Престоном много лет и была правой рукой шефа, однако этот дотошный зануда любил держать все под контролем.

– Да, возвращаясь к Бараку… Знаешь, Майк, если быть предельно честным, то я скажу больше. Одно дело его личность. Допустим, он не хищная акула, повидавшая жизнь, но вот готова ли Америка избрать первого в своей истории чернокожего президента? Вот ведь в чем дело. Что ты на это скажешь?