Незримые часы
Шрифт:
Говоря это, он отвел свободную руку назад, и Даниил почувствовал, как в кулаке беловолосого собирается мощная магическая энергия. На какие-то мгновения подумал юноша о том, решился бы Веймин хладнокровно убить не сопротивляющегося брата...
Но проверять не рискнул.
Выставив руку в запрещающем жесте, Дан сосредоточил всю свою волю на том, чтобы не допустить к себе губительный жар. И когда вихрь ревущего пламени обрушился на магический щит, он почувствовал себя так, будто прямо перед ним открыли печку.
Но по крайней мере, не так, будто в печку сунули его
Простейшее защитное заклинание позволило избежать ожогов, но поток горячего воздуха ударил подобно тарану. Подхватив, как щепку, тело юноши, заклятье Веймина впечатало его в стену ритуального зала. Наверное, будь это нормальная европейская стена, тут бы ему и конец пришел. А может, он бы сполз по ней, но остался в живых: заклинатели живучи.
Однако вышло иначе. Чертовы тонкие китайские стенки совершенно не рассчитаны на то, чтобы в них швыряли с силой пушечного ядра младших принцев.
Проломив стену своим телом, Даниил вылетел на улицу, кое-как гася энергию падения кувырком. Странно, но он не испытывал страха. Ни страха, ни посторонних мыслей. Мозг работал быстро и четко: он четко понимал, что сейчас первый принц попытается добить его, пока он не пришел в себя. На обдумывание этой мысли не ушло и мгновения.
Вслепую выставив меч, Дан принял атаку на жесткий блок. Попытался крутануть клинок, лишая нападавшего равновесия, но разница в опыте сыграла свою роль.
Хрустнуло запястье, ломаясь под ударом первого принца. Против воли Даниил вскрикнул, чувствуя, как сломанная рука выпускает меч. А противник уже развивал успех.
Мощный пинок подбросил его в воздух. Живот пронзила острая боль. «Почки, два ребра, возможно селезенка», — промелькнула на удивление ясная мысль.
Приземлившись, Дан откатился чуть подальше, разрывая дистанцию, и немедленно зашелся в приступе кашля. На земле осталась кровь.
Какая знакомая картина.
«Ты за это заплатишь», — эта мысль была даже не выражением гнева.
Это было обещание.
Даниил ожидал нового удара, но его не последовало. Кое-как повернув голову в сторону противника, юноша увидел, в чем дело.
Между ним и первым принцем стояли двое. Служанка Мэй и евнух Ган, взяв мечи наизготовку, закрывали собой своего господина. Дан не мог видеть их лиц, но почему-то не сомневался, что читается на них отчаянная решимость. К ним на помощь уже спешили шаманка Панчён вместе с евнухами Ли и Чжаном, но спешили сюда и стражники, замыкая кольцо вокруг сражавшихся.
Впрочем, это не имело значения. В любом случае, Веймину не составит труда убить всех пятерых в одиночку.
— Отойдите, — слабым голосом приказал Дан, — Это бесполезно... Бессмысленная смерть...
Он попытался подняться, но тут же бросил эту затею. Без опоры, с одной рукой и сломанными ребрами, даже умереть стоя ему не удастся.
— Отойдите в сторону, — приказал он чуть громче.
Евнух Ган повиновался первым. За ним, неохотно и постоянно держа в поле зрения принца Веймина, последовала и Мэй.
А Дан уже не отрываясь смотрел на своего противника.
— Ты победил, братец, — криво усмехнулся он и тут же зашелся в приступе
Веймин занес меч для удара. Казалось, черный клинок жаждет вонзиться в плоть поверженного врага и выпить его кровь. Сгустились тени, пробежали по лезвию алые искры.
А затем первый принц вдруг опустил клинок.
— Ты прав, — брезгливо бросил он, — Ты спас мне жизнь. И за это я сохраню твою... В этот раз. Но на этом мой долг уплачен. Знай, что я никогда не прощу тебе того, что ты сделал. Знай, что отныне я не считаю тебя своим братом и не считаю себя связанным клятвой. Знай, что в следующий раз, когда мы столкнемся в бою, я убью тебя.
В темных глазах читалась какая-то лихорадочность. Казалось, Веймина несло неостановимым потоком.
К черте, из-за которой нет возврата.
— Да будет так... брат, — ответил Даниил.
«Считай, что это война», — как будто говорили друг другу они оба.
И оба не собирались уклоняться от неё.
Слишком хорошо Даниил Беронин помнил то чувство беспомощности, что первый принц заставил его пережить вновь. Даниил Беронин, смертельно больной студент, терпел это как неизбежное зло. Но теперь, будучи принцем Шэнь Лиминем, он узнал другую жизнь. Он узнал, что значит быть сильным, что значит обладать властью и иметь право на свои желания.
И он никому не позволит забрать это у него.
Сейчас все преимущества были на стороне первого принца. Но мысленно Дан дал себе обещание, что это не навсегда.
Что скоро он превзойдет его. И победит в этой войне.
Он не стал обещать себе, что непременно убьет Веймина, но вполне рассматривал такую возможность. И странное дело, эта мысль не вызывала у него никакого протеста.
Он принял правила игры.
Размышления прервал новый приступ кровавого кашля.
— Если у тебя больше нет вопросов, то мы пойдем отсюда, — превозмогая боль, чуть усмехнулся Дан, — Со связывающим заклятьем уж разберешься сам, поскольку чтобы ты себе ни думал, его автор по-прежнему не я. Евнух Чжан, сейчас беги во дворец Чиньчжу и распорядись, чтобы доставили паланкин, а также чтобы лекарь Бо был наготове.
Веймин хмурился, но возражать не стал. Хотя теоретически он вполне мог затруднить ему погрузку в паланкин, но видимо, счел такое мелкое вредительство ниже своего достоинства.
Принцы Шэнь предпочитали вредить друг другу по-крупному.
Первый принц развил бурную деятельность.
По его приказу городская стража перерыла весь дворец. В процессе обнаружились четыре тайника принца Сяолуна; в одном из них нашлась даже подробная документация о его делах с контрабандистами. Некоторые из имен Веймину были знакомы: за этими людьми стража охотилась давно и плотно, но каждый раз им удавалось ускользать.