Незримые нити
Шрифт:
Ольга умерла, когда Маше было полтора года.
Поселившись у брата в первые дни оглушающего горя, Антонина, конечно, не думала, что собственной жизни у нее больше не будет. Она быстро нашла няню, доходы брата это позволяли, она еще продолжала встречаться с Михаилом и даже строила планы летнего отдыха. Через пару месяцев оказалось, что на Михаила совсем нет времени, а отдых возможен только на даче вместе с крохотной Машей.
Ей тогда очень повезло, удалось поменять ее квартиру
– Не открывай, – просил Михаил, когда маленькая Маша начинала скрестись в дверь в самый неподходящий момент.
Антонина виновато улыбалась и открывала, конечно.
Свидания становились все реже, а через два года Михаил женился. Если бы у нее было побольше свободного времени, она очень страдала бы.
Михаил и после женитьбы изредка заглядывал, жаловался на самочувствие – к своему здоровью он всегда относился очень внимательно. Еще жаловался на жену, на маленькую зарплату. Пытался обнять Антонину, но она мягко отводила его руки.
Потом он развелся, потом женился опять и снова развелся. А недавно в очередной раз сказал Антонине, что она сломала ему жизнь.
Сегодня у Антонины был свободный день. Она подумала, не спуститься ли в квартиру брата вытереть пыль, но не стала этого делать.
Борис женился год назад и почти сразу купил новую квартиру. Старую предполагалось оставить Маше, но в ней до сих пор оставались какие-то Лизины вещи, которые невестка все не удосуживалась увезти, Маша с Костей продолжали снимать жилье, и конца этому не предвиделось.
– Машенька, переезжайте, – говорила Лиза. – Папе будет приятно, что вы живете в его квартире.
Квартира была не только Борина, но и Машина, и Антонину подмывало напомнить это невестке. Не напоминала, жалела брата. Боря и без того переживал, что его семья приняла Лизу без восторга.
Племянницу Антонина хорошо понимала. Она, Антонина, тоже постаралась бы держаться подальше от робкой Лизы и ее вещей.
Впрочем, возможно, она просто необъективна. Боре с Лизой хорошо, и слава богу.
Заняться было нечем, и Антонина, вздохнув, вызвала такси.
Прием у Семена шел полным ходом. Веселая медсестра с удивлением посмотрела на Антонину:
– Вы записаны?
– Нет, – улыбнулась Антонина. – Но Семен Аркадьевич меня примет!
Ответ медсестре не понравился, но Антонина решительно уселась в кресло, достала телефон и с умным видом принялась в него смотреть.
Семен вышел из кабинета минут через десять, провожал очередного больного.
– Утром и вечером, – напомнил он старику с палочкой. – По полтаблетки. Не будете принимать лекарства, не приходите ко мне больше!
Тут доктор заметил Антонину и зло на нее уставился:
– Что
Удивительный человек Семен, ворчит и ругается, а настроение улучшается у всех, кто находится в зоне видимости.
– Ничего, – поднялась Антонина. – У меня ничего не случилось. Хочу предложить свою помощь. Слышала, что у вас умер брат.
Медсестра с удовольствием прислушивалась к разговору. Плохо, если Семен выгонит Антонину на глазах у любопытной сестрички.
Старичок с палкой остановился, принялся рыться в карманах. Подслушивает.
Семен не сказал, чтобы Антонина убиралась куда подальше, доктор тяжело вздохнул и неожиданно предложил:
– Посмотрите книги брата. Не могу я книги выбрасывать. Не могу – и все.
Вид у него при этом был виноватый.
– Ключи! – Антонина протянула руку.
За ключами Семен сходил в кабинет, попросил:
– Не потеряйте. Запасных нет.
Антонина пообещала ключи не терять, записала адрес и снова вызвала такси.
Борис проснулся, когда Лизы рядом уже не было.
– Иди завтракать, Боренька, – позвала жена, ласково глядя на него от двери в спальню. – Иди, все готово.
Борис похлопал рукой по постели – сядь сюда, жена послушно подошла, он обнял ее, вдохнул слабый запах духов. И в который раз напомнил себе, что очень счастлив.
Ему было проще и удобнее собираться на работу одному. Он, не торопясь, брился, готовил себе нехитрый завтрак, как правило, яичницу, пил крепкий чай, обдумывая предстоящий день.
Лиза мешала, и он чувствовал себя виноватым оттого, что не ценит счастья.
– Позвони Маше, – напомнила она, подавая ему какие-то биточки. Биточки были слегка подгоревшими, но Борис их послушно съел.
– Я помню.
Вечером он дочери так и не позвонил, и Маша ему не позвонила. Подступало слабое беспокойство, но он старался ему не поддаваться.
– Позвони, Боренька, не забудь. – Лиза залила молоком хлопья, села напротив и, нахмурившись, предположила: – Наверное, ей нужны деньги.
– Маша никогда не просит денег, – неожиданно резко напомнил он, но тут же виновато улыбнулся.
– Я понимаю, Боря. – Жена обиделась, посмотрела на него с упреком. – Предложи сам. Снимать квартиру дорого. Кстати, напомни ей, что они с Костей могут переселяться в нашу старую.
– Я перепишу старую квартиру полностью на Машу, – решил Борис.
Чай себе он заварил сам, у Лизы почему-то всегда получалась вместо нормального чая подкрашенная водичка.
– Правильно! Это давно надо было сделать.
Дочь он набрал, едва усевшись в машину. Маша не ответила, беспокойство подступило снова.