Незримый гений
Шрифт:
— Ну, насколько я помню, семья Алдридж, к примеру, разбогатела, когда грабила церкви, возвращаясь из крестовых походов. Разве не так, мадам? — вопросительно приподняв белоснежные брови, закончила она, глядя на кипящую от злости аристократку.
Когда пухлая дама в бешенстве удалилась, оставив вопрос без ответа, Брилл лишь пожала плечами, словно бы не осознавая оскорбительной подоплеки своего высказывания; остальные женщины умолкли, неверяще хлопая глазами — насмешливые комментарии замерли на их губах, так и не сорвавшись. Весьма довольная собой и своим маленьким триумфом, Брилл опустошила бокал шампанского и поставила
Брилл продолжила бы вежливо и изящно язвить в ответ на уколы этих глупых сорок, но вид аккуратно причесанной темноволосой головы на странно знакомых плечах прервал ход ее мыслей. «Эрик…» Это имя, эта надежда взорвались в ее голове, прежде чем она смогла их остановить. Брилл застыла, распахнув глаза, затем поспешно извинилась перед стоящими вокруг женщинами и направилась через зал. Не задумываясь об абсурдности своих действий, она следовала за мужчиной сквозь толпы и была на грани того, чтобы позвать его, когда эта болезненно знакомая черноволосая голова повернулась к ней, открывая незнакомое лицо. Живот Брилл мгновенно налился свинцом, и, если бы позволил корсет, она бы согнулась пополам от боли своей ошибки. «Должно быть, это алкоголь… заставил меня искать его в других. Должно быть, это алкоголь. Я забыла его. Я забыла этого ублюдка».
Подняв нетвердую руку, чтобы прикрыть дрожащие губы, Брилл осторожно отошла от теснящейся толпы в дальний угол, где смогла выровнять дыхание. Схватив еще один бокал с пузырящимся шампанским, она тихо встала, прислонившись к стене, и за считанные минуты жадно проглотила сладкий напиток. Вторая волна вызванной алкоголем эйфории поползла по ее телу, усмиряя крутящую во внутренностях боль.
Брилл была настолько поглощена попытками очистить мысли, что даже не расслышала приближения тяжелых шагов, пока рука с длинными пальцами не обвилась нежно вокруг ее запястья. Она так резко отпрыгнула от неожиданного прикосновения, что рука тут же разжалась.
— Матерь божья, Бри, ты так машешь руками, что едва не разбила мне нос! — громко воскликнул Коннер, не обращая внимания на полдюжины устремленных на него косых взглядов. — Я имею в виду, что последний раз мы расстались, имея некоторые разногласия, но я не ожидал нападения, — весело продолжил он, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать изумленную сестру в лоб.
— Коннер! — воскликнула Брилл с подлинным восторгом, которого не показывала месяцами. Обвив руки вокруг шеи брата, она стиснула его так, что тот едва не задохнулся. Отпустив Коннера, она шагнула назад, все еще держа его руки в своих. — Я не думала, что ты придешь. Ты в красках продемонстрировал свое возмущение моему решению выйти замуж за Эндрю. И не отвечал на мои письма!
Беззаботная улыбка Коннера слегка поблекла под налетом смущения, и он задумчиво склонил голову набок.
— Конечно, я пришел, чтобы поддержать сестру перед свадьбой. Ничто не могло меня от этого удержать. Даже моя глубокая и неизменная неприязнь к женишку, который мне препятствовал…
Услышав это, Брилл нахмурилась и огорченно выпустила руки брата.
— Прошу тебя, Коннер… хоть на секунду перестань дурно отзываться об Эндрю. Бога ради, я же собираюсь за него замуж!
Пренебрежительно
— Извини… но что ты имела в виду, когда сказала, что я не отвечал на твои письма?
Потянув брата за собой, Брилл вывела его из главного зала в боковой коридор, где они могли поговорить, не опасаясь любопытных ушей и глаз. Ее настроение неожиданно изменилось: она вдруг поняла, что злится на внезапное появление брата.
— Все эти месяцы я писала тебе каждую неделю, а тебе не достало вежливости хоть раз ответить! То есть я знаю, как ты взбешен тем, что я приняла предложение Эндрю, но никак не ожидала, что ты окажешься столь холоден и ни разу не навестишь нас. Особенно учитывая, что я нуждалась в поддержке после… ну, после… — кашлянув, Брилл отвернулась от брата.
Между ними повисло напряженное молчание, и Брилл пробежала пальцами по тяжелой прохладе украшений на своей шее. В отражении на стекле картины она видела возвышающуюся позади темную фигуру брата. Легкое прикосновение руки к ее плечу заставило Брилл скрепя сердце снова повернуться к Коннеру.
— Брилл… — медленно начал он, — я не получал от тебя никаких писем. Я думал, что это ты злишься на меня за то, что я сказал об Эндрю. Я пришел сегодня только потому, что услышал от кого-то, что здесь должен состояться праздничный бал в честь вашей предстоящей свадьбы.
Пораженная услышанным, Брилл покачала головой:
— Нет, это не может быть правдой. Я лично написала тебе приглашение. Ты должен был получить его!
Темная, убийственная пелена медленно погасила обычно яркие зеленые глаза Коннера, придав им опасный цвет древесной листвы.
— И кому же ты передавала эти письма, Брилл? Это был Эндрю, правда?! Эта свинья никогда не любила меня, но я и подумать не мог, что он зайдет так далеко, чтобы устранить меня!
Не желая слушать столь нелепые обвинения, Брилл оттолкнула раздраженного Коннера и бросилась обратно в зал. Вся радость от возвращения блудного братца улетучилась, сменившись на подогреваемый алкоголем гнев.
— Я не стану слушать эти глупости. Только из-за того, что тебе хватило безалаберности дать мне неверный адрес — СНОВА — ты не имеешь права поливать грязью моего жениха.
Споро следовавший по пятам за ней Коннер схватил ее за руку и насильно развернул к себе.
— Придет день, когда ты не сможешь закрывать глаза на грехи этого человека. Однажды ты раскаешься, что связала с ним свою жизнь, когда следовало бы все бросить и последовать за…
Затянутая в шелк ладонь Брилл внезапно с размаху опустилась на левую щеку Коннера, прервав того на середине предложения. Потрясенный этим жестоким поступком, Коннер отпустил ее и отступил на шаг, быстро прикрыв рукой пострадавшую щеку.
— Что?! Что?! — бешено переспросила Брилл, снова замахнувшись на застывшего брата. — Что я должна была сделать, Коннер? Я должна была побежать за тем негодяем, верно?! Ты это собирался сказать?
Выглядя немного оробевшим от того, что сболтнул лишнее, Коннер стиснул зубы и уставился на собственные ботинки.
— Я не хотел расстроить тебя.
— Черт побери, Коннер! Почему ты никак не повзрослеешь? Я знаю, что папа умер, когда мы оба были совсем юными, но ты не можешь вечно вести себя, как ребенок. Ты не можешь волочиться за юбками и пить, колеся по Европе, всю оставшуюся жизнь!