Незримый гений
Шрифт:
— Да, сказал… но… — согласился Эрик, совсем не в восторге от того, куда свернул разговор.
Продолжая атаку, Брилл ткнула в его сторону пальцем:
— Ты говорил мне, что некоторое время притворялся этим персонажем. Судя по тому, что я слышала, Призрак Оперы годами был бичом этого места.
— Да, я сказал это, но ты не даешь мне объяснить… я…
— Ты признался, что стоял за прошлогодним несчастьем… что ты сбросил люстру на толпу невинных людей. Ты убил ведущего тенора… убил рабочего сцены!.. — продолжила Брилл голосом, опасно приблизившимся к крику. — Попробуй, скажи мне, что все это неправда…
Яростно мотая головой, Эрик отвернулся от нее и посмотрел на заснеженный город внизу. «Что же мне ей сказать? Как же объяснить… особенно ей… она
Должно быть, какая-то часть растущего в нем отчаяния отразилась в его чертах, потому что Брилл слегка сбавила обороты.
— Я знаю, что ничто из того, что я сейчас могу сказать, никоим образом не изменит то, что я делал в своей жизни, — тихо начал Эрик, сосредоточив взгляд на покрытом снегом камне у своих ног. — Но дай мне возможность защититься. То, что ты слышала, не вполне беспристрастно.
Расплетя руки, Брилл вздохнула:
— Отлично. Скажи все, что хочешь сказать.
Неопределенно кивнув, Эрик принялся нервно прогуливаться до края крыши и обратно.
— Я никогда никому не рассказывал то, в чем собираюсь признаться тебе. Прости, если это будет не вполне связно. Я не привык… делиться… э… личным.
Метнув быстрый взгляд туда, где стояла явно невпечатленная Брилл, Эрик продолжил расхаживать, потирая затянутые в перчатки руки.
— Когда я был совсем маленьким, наверное, около восьми лет от роду, моя мать встретила очень милого мужчину. После долгих лет со мной в качестве единственной компании она с легкостью покорилась ему. Я знал, что не могу больше оставаться там… она никогда не будет полностью счастлива, если ей придется видеть меня за обеденным столом. Итак, я сбежал и, несмотря на весь свой интеллект, даже не подумал взять с собой что-то еще помимо одежды, в которой был. Так что неудивительно, что далеко я не ушел, — сделав паузу, Эрик понял, что его разум невольно вернулся в те времена. Воспоминание о том ночном побеге вспыхнуло в его голове: каждая деталь, вплоть до холодной влажности воздуха на коже, до сих пор тщательно хранилась в подвалах его обширной памяти.
— Откуда ты знал, что она никогда не будет счастлива в твоем присутствии? — вдруг спросила Брилл, и ее неожиданное вмешательство вырвало Эрика из сиюминутных воспоминаний.
Оглянувшись на нее через плечо, Эрик удивленно задрал брови.
— Может, я и был всего лишь ребенком. Но дураком я не был… Я знал, когда был нежеланным. — Он неосознанно провел рукой по внешнему краю маски. — Я наткнулся на стойбище цыган. Стоило им только увидеть меня, они тут же сообразили, что я могу быть им невероятно полезен. Видишь ли, они владели шоу уродов… и я стал их звездой.
Брилл издала тихий, почти неразличимый звук. Подняв взгляд, Эрик подумал, что уловил слабое изменение в ее чертах. Яркий гневный румянец постепенно пропадал, оставляя ее лицо бледным и смятенным. Что бы она ни собиралась услышать, это было явно не то.
— Я прожил с ними около семи лет, пока не сумел сбежать, пока не нашел стимул оставить их. Человек, который держал меня… вместо того чтобы избить… однажды он придумал худшее наказание. Понимаешь… женщины были ему не по вкусу, а к тому времени я был уже подростком, так что… — Кашлянув, Эрик прошелся, чтобы опереться на одну из многочисленных статуй, украшавших крышу. — Когда он напал на меня, я задушил его первой попавшейся под руку веревкой. Я сбежал из их лагеря… мадам Жири, которая тогда была юной балериной, помогла мне сбежать и спрятала здесь, под театром. Я жил тут с… я прожил тут примерно двадцать лет.
— Такому юному… пришлось делать подобный выбор, — почти неслышно прошептала Брилл. — Ты был вправе защитить себя. — Комкая в руках передник, она сделала неуверенный шаг вперед и резко остановилась. — Мне всегда было любопытно, откуда ты… ты никогда не рассказывал
— Не объясняет, но я веду к этому. Просто хотел, чтобы ты знала… потому что должна знать… потому что я никогда не рассказывал тебе раньше. — Когда Брилл просто кивнула, Эрик принялся жевать нижнюю губу. — Ты спросила о том, что случилось в прошлом году. Я не знаю, как это произошло, правда. Как все изменилось… но однажды, три года назад, я заметил молодую девушку… на самом деле заметил ее голос. У нее был потрясающий потенциал… и я взялся учить ее. Каким-то образом моя любовь к ее таланту превратилась в одержимость. Она была единственным звеном, связывающим меня с другими людьми… я начал чрезвычайно оберегать это. Когда она влюбилась в другого молодого человека… что-то во мне пошатнулось… я перестал узнавать сам себя.
— То есть ты убил тех людей, пытаясь удержать девушку? — едко спросила Брилл.
— Нет! — воскликнул Эрик, развернувшись от надежной поддержки холодного камня обратно лицом к ней.
— Тогда почему? Я пытаюсь понять, что ты мне рассказываешь, но все, что я могу, — это гадать, зачем ты вообще утруждаешь себя. В чем смысл?
— Мне нужно, чтобы ты поняла, что все, что я наговорил тебе в прошлый раз, не вполне правда. Я хотел отпугнуть тебя, потому что по глупости был все еще зол на тебя за нечто, обернувшееся фатальной ошибкой с моей стороны. Правда, что я убил Буке и Пьянджи, но оба случая были самозащитой. Буке вбил себе в голову, будто попытаться поймать знаменитого Призрака — хорошая идея. Он преследовал меня на колосниках, я защищался, и он разбился насмерть. С Пьянджи было то же самое… если бы он просто сидел смирно, все было бы в порядке. Но во время финального представления он достал пистолет… и поэтому я скрутил его… э… какой-то веревкой, которая была у меня с собой… но… но удерживал слишком долго. Когда я отпустил… он не шевелился… я даже не сразу сообразил, что убил его. Люстра… ну, никто не умер, потому что я направил ее падение вперед и на сцену. Я не был безумен… мне просто нужен был отвлекающий маневр.
— С того места, где я тогда сидела… это выглядело чем-то гораздо большим, чем отвлекающий маневр, уверяю тебя, — съязвила Брилл, спрятав руки подмышки, чтобы удержать тепло.
— Я знаю… мне нет прощения за мое поведение, — понурив голову, промямлил Эрик.
— Как удобно, что каждое совершенное тобой преступление так легко оправдывается…
— Разве ты мне не веришь?! Я сказал правду! — спросил Эрик и вновь резко вскинул голову.
— Нет, — просто ответила Брилл, в ее лице явственно читалась неуверенность. — Ты и впрямь ожидал, что я выброшу из головы эту историю, когда две недели назад сам ясно продемонстрировал, что ни капельки не раскаиваешься в прошлых поступках… когда уронил те мешки Карлотте на голову? Это был поступок изменившегося человека?
Всплеснув руками, Эрик громко выругался.
— Я этого не делал! В театре возможны и просто несчастные случаи! Вот так всегда и бывает! Делаю я что-то или нет — все винят в этом меня!
— Да, и основываясь на твоей бесславной карьере, я не склонна в это верить, — запинаясь сказала Брилл, тщательно подбирая слова, чтобы ранить как можно сильнее. Она хотела было продолжить, но Эрик остановил ее, подняв руку и призывая к молчанию.
— В любом случае, это не имеет значения, — торопливо прорычал он, уязвленный ее неверием. — Я привел тебя сюда не для того, чтобы все это рассказывать… мне просто нужно было, чтобы ты знала правду и чтобы я мог… ну… — прерывисто вздохнув, Эрик поспешно развернулся кругом и, подойдя, встал лишь в нескольких футах от Брилл. — Я хотел извиниться за то, что сделал тебе. За попытку напугать тебя… и за тот мой отъезд. Я ушел почти по той же самой причине, по которой оставил материнский дом. Я думал, ты отдала свою симпатию другому… думал, ты любишь Эндрю… и не в силах был остаться и наблюдать… ну…