Незримый гений
Шрифт:
Мэг явно намеревалась ей что-то сказать, но после этого приторно-фальшивого заявления закрыла рот, очевидно, утратив часть пьяного куража, который привел ее на площадку. Сжав кулаки, она с яростью вперилась в спину Марианны, — ее тонкие золотистые локоны затрепетали, — изо всех сил пытаясь подобрать слова. Она машинально подняла взгляд — чтобы снова встретиться взглядом с Коннером.
Коннер напрягся от снисходительного тона, которым Марианна разговаривала с Мэг, и беспокойство в его лице сменилось едва контролируемым осуждением. Его зеленые глаза стали жесткими и острыми, как осколки бутылочного стекла, и он опустил взгляд
— Ага, пытаются — самое подходящее слово, — грубо выпалил он, выглядя совершенно потрясенным тем, что сказал — судя по тому, как он захлопнул свой вероломный рот и густо покраснел, — все это время косясь на Мэг.
По-видимому почерпнув в его заявлении ту силу, которой ей не хватало пару секунд назад, Мэг задрала подбородок и вновь похлопала Марианну по плечу.
— Это тебе сигнал уйти со сцены по-тихому, — проворковала она, копируя тошнотворно-приторные интонации прима-балерины.
С отвисшей от возмущения челюстью Марианна переводила глаза с Коннера на Мэг, не в состоянии поверить, что у кого-то хватило духу разговаривать с ней подобным образом. Упрямо выпятив челюсть, она вперила в Коннера стальной взгляд, закатила ему пощечину, после чего развернулась и кинулась в толпу.
— Если хочешь тратить время на партнершу второго сорта — что ж, ради бога, валяй, — злобно бросила она через плечо, перед тем как скрыться в толпе.
Понаблюдав за удаляющейся фигурой Марианны, лавирующей между парами, Мэг и Коннер вновь медленно скрестили взгляды. Неуклюже помявшись, Коннер пригладил рукой свои непокорные волосы, впервые в жизни выглядя так, словно не знает, что сказать.
— Прости… как правило, я не разговариваю с дамами подобным образом, но… она не должна была говорить о тебе такие вещи, — пожав плечами, выдавил он и потупился едва ли не стыдливо.
— Да, что ж… я тоже обычно не затеваю подобные ссоры, — с нервным смешком ответила Мэг.
Поймав взгляд Мэг, Брилл сделала ободряющий жест, беззвучно подсказывая потанцевать с Коннером. «Вот теперь я уверена, что они оба чувствуют одно и то же… самое время им прекратить валять дурака». Ухмыляясь про себя, она понаблюдала, как Мэг разворачивается обратно к Коннеру и делает шаг в его остолбенелые объятия, затем повернулась и медленно побрела к толпе. Подняв руку к голове, Брилл подождала, пока зал не перестанет кружиться, и, слегка пошатываясь, ушла в правую кулису, оставляя позади музыкантов и громкий смех участников вечеринки. «Я определенно слишком много выпила… что забавно, учитывая, что я вообще не собиралась пить. Я как-никак мать семейства… я не имею права напиваться… я…»
Накренившись влево, Брилл потеряла равновесие и свалилась на пол. Засмеявшись без особой причины, она так и осталась лежать где была, довольствуясь этим и не намереваясь сразу же вставать. Раздавшийся позади звук шагов ни в коей мере не остудил ее хмельное веселье. Слегка повернув голову, Брилл следила, как пара отполированных до блеска мужских модельных туфель приближается к ней по полу. Вдоль позвоночника пробежала дрожь, когда эти туфли остановились примерно в футе от нее, и хотя она не видела лица мужчины, но была уверена, что знает, кто стоит перед ней. Уверенность лишь возросла, когда мужчина опустился на колени и положил ладонь ей на спину — и с его прикосновением пришло глубокое, нутряное чувство узнавания, от которого сердце Брилл пропустило удар. «Эрик…»
Она тяжело,
*
Глубоко расстроенный настроем их с Брилл последней встречи, Эрик стоял в тенях подобно статуе, парализованный тем, что она сказала. Истина ее слов прорезала его разум, словно острое лезвие, оставив его, одинокого и лишенного опоры, тонуть в бездонном омуте собственных мыслей. «Я требую терпимости… но сам я нетерпим. Когда я уподобился тем, кто превратил мою жизнь в ад?»
Наконец найдя силы вытянуть себя из задумчивости и начать двигаться, Эрик шустро поднялся на несколько лестничных пролетов, чтобы посмотреть на сцену с высоты птичьего полета. С этой выгодной позиции он наблюдал за гуляками внизу, особенно пристально следя за Брилл и Арией. Час пролетел незаметно, сосущее ощущение в животе пропало, и Эрик понял, что начинает улыбаться: его глаза отражали идущий снизу свет, когда он беззвучно хохотал над буйным танцем Арии рядом с мадам Жири. «Сегодня Брилл придется славно потрудиться, чтобы уложить ее. Возможно, чтение той книги, что я дал Арии, немного поможет…»
Стоило только Эрику успокоить себя этой мыслью, как Жири увела Арию прочь, и он вновь перевел внимание на Брилл. Когда он наконец выцепил ее темноволосую голову из моря других голов, то был более чем слегка раздражен, обнаружив, что какой-то молодой человек приглашает ее на танец. Краткий миг он наблюдал за этой сценой с безразличием — пока незнакомец не положил руку на локоть Брилл. Резко выпрямившись, Эрик скрежетнул зубами — по его венам заструились едкие реки чистой ревности. Нагнувшись, чтобы рассмотреть получше, Эрик глядел вниз с угрюмым, грозящим взорваться увлечением вплоть до того самого момента, когда юноша, получив отказ, удалился.
Но даже после того, как он увидел, как к Брилл, смеясь над чем-то, подбежала Мэг, Эрик обнаружил, что не в состоянии расслабить мертвую хватку на одном из канатов задника, болтающемся возле его головы. Нечто неопознанное, родившееся во время наблюдения за тем, как другой мужчина проявляет интерес к Брилл, сделало болезненно очевидной одну простую вещь. Эрик осознал, что не желает, чтобы любой другой мужчина даже смотрел в ее сторону, и что он желает — каждым фибром души — чтобы это он приглашал ее на танец и смеялся вместе с ней. Внезапно выбранная им позиция в тенях утратила всю свою привлекательность, и впервые за долгое время побуждение показать себя перед незнакомыми людьми — если это означает оказаться рядом с Брилл, — затуманило его рассудок.
Эрик бездумно вскочил на ноги и с проворством, рожденным годами практики, быстро пробежал по мостику. Миновав лестницу, ведущую на нижние уровни, он схватился за веревку и без малейшего колебания слетел на три яруса вниз. Соскользнув по веревке, он со стуком приземлился и мгновенно прикипел взглядом к льющемуся со сцены яркому свету. Замерев с веревкой в руках, Эрик вдруг осознал, что делает. Быстро оглядевшись, он пригнулся, скрываясь из виду, и остро засомневался в собственной вменяемости. «Я вовсе не собирался выйти на середину этой проклятой сцены! Это вовсе не то, что я только что делал!»