Незримый гений
Шрифт:
— Не благодари. Все, что ты сказала, было правдой. Никогда не имел удовольствия иметь в своей жизни кого-то, кто не боится быть со мной честным. Конечно, пока не встретил тебя.
Подняв голову, чтобы посмотреть на него, Брилл перестала улыбаться, и ее глаза потемнели, когда она заметила его смущение.
— Не знаю, почему мне потребовалось столько времени, чтобы осознать это, — выдохнула она.
— Что осознать?
— Что я люблю тебя, — быстро ответила Брилл мягким голосом, ласкающим его уши с каждым словом.
Остолбенев, Эрик прикипел глазами к ее лицу, уверенный, что ослышался.
— Что?
— Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, —
— Не говори этого… — тихо взмолился Эрик.
Без дальнейших разговоров Брилл привстала на цыпочки и приблизилась к нему, пока ее губы практически не столкнулись с его губами, и крепко прижались к ним — ее сладкое, с винным привкусом дыхание омыло его лицо. Застигнутый врасплох, Эрик мгновенно и без обычного своего колебания обвил руками ее талию. Брилл тут же принялась его целовать, каждым легчайшим движением губ пытаясь выдернуть из временного паралича. Эрик продержался лишь секунду, прежде чем сила его желания не сломила всякий контроль.
Все мысли в его голове разом рассыпались, впервые в жизни оставив его разум столь же пустым, как подвалы Оперы после заката. Он отстраненно ощущал, как руки Брилл скользнули вверх, чтобы обвиться вокруг его шеи, притягивая его ближе, притягивая само его сердце — и время остановилось. На секунду забыв, что не должен возвращать это прикосновение, что она, наверное, каким-то образом ошиблась, Эрик вздрогнул, и его руки сжались на ее талии, притискивая ее мягкое, податливое тело, на мгновение уступив желаниям плоти.
Качнувшись вбок в неистовом объятии, пара едва не перелетела через обломки декораций. Не обратив на это никакого внимания, они лишь притиснулись ближе, пока спина Эрика не ударилась о дальнюю стену, придав его разболтанным чувствам достаточно устойчивости, и он на миг отстранился — лишь затем чтобы углубить поцелуй. Отстраненно он услышал металлическое дзинь своей галстучной булавки, улетевшей куда-то в ночь, расстегнувшись, когда ищущие руки Брилл потянули за его воротник. Жар, разгоревшийся внизу его живота, расползался лесным пожаром, объяв разум пламенем и светом. Сквозь ревущее в голове сияющее пекло проносились образы, рисующие перед ним картины его жизни с того самого памятного момента, когда он ощутил себя по-настоящему живым, с того момента, как он встретил Брилл. Мысленным взором он видел ее, улыбающуюся ему поверх книги, и изящество, с которым она всегда укрощала его гнев. Глубоко в сердце он наконец-то ощутил себя целым.
Замедляя заданный ими лихорадочный темп, Эрик поднял руки к лицу Брилл, нежно гладя ее щеки и покрывая поцелуями ее совершенный рот. Углубляя заполнивший его колодец эмоций, это новое, более неторопливое тепло разливалось по телу, окутывая все его существо, пока он уже не мог сказать, где заканчивается он сам и начинается Брилл. Но этот миг сладчайшей наполненности долго не продлился, и грозный разум Эрика после столь длительного молчания вновь заработал на полную мощь.
Неохотно отодвинувшись, Эрик прижался лбом ко лбу Брилл. Тяжело дыша, они стояли так в темноте, цепляясь друг за друга, чтобы не упасть. «Что я наделал? Клянусь, я не должен был, но все равно сделал это…»
— Брилл, прости меня… Я не должен был воспользоваться случаем… я…
Остановившись посреди извинения, отчаянно стараясь собрать разбежавшиеся мысли, Эрик ощутил, как Брилл обмякла в его руках. Опустив взгляд, он осознал, что в извинениях не было необходимости — Брилл все-таки отключилась, продолжая цепляться за него даже в бессознательном состоянии. Прислонившись затылком
«Коннер сказал, что существует больше чем один вид любви, — онемело подумал он. — Наверное, завтра она и не вспомнит ничего. Пожалуйста, господи… не дай ей вспомнить… — Устало ссутулившись, Эрик закрыл лицо руками, только теперь ощутив на щеках влажные дорожки вызванных потрясением слез. — Это не должно повториться».
========== Глава 50: Слова и разговоры ==========
Брилл обнаружила себя висящей посреди холодной тьмы, пока ее разум лениво пробирался сквозь обрывочные мысли и полуоформленные образы. Она улыбнулась, когда в памяти всплыло волнующее ощущение того, как ее рот безбоязненно целует странно знакомые губы. Однако это ощущение не сопровождалось никаким образом, позволяя испытать обостренное чувство физического узнавания. Каждое движение, каждый вдох и звук пробуждали ее чувства, заставляя щеки полыхать, потому что даже не видя лица человека, которого целует, Брилл понимала, что точно знает, чьи губы столь страстно прижимались к ее губам.
Когда ее прошил электрический разряд чистого наслаждения, она медленно начала более явно осознавать свое тело: подушку под головой и тепло накрывавшего ее одеяла, когда она повернулась на кровати, — но когда она готова была вот-вот пробудиться, сквозь умиротворяющую пустоту сна тайком пробились побеги боли, пронзив ее мозг подобно свету, рассекающему черную летнюю ночь. Застонав, Брилл наконец с трудом продрала глаза, мутно уставившись через комнату на собственное красноглазое отражение, глядящее на нее из зеркала. Она слегка вздрогнула, когда поле зрения вдруг заслонило ухмыляющееся личико дочери.
— М-мама, ты проснулась! — с восторгом спросила Ария и уперла обе ручки в матрас.
Закряхтев в ответ, Брилл подняла руки к голове, прижав их к пульсирующему в висках болезненному давлению.
— Нет, думаю, я умерла, — промямлила она. Закрыв терзаемые жжением глаза, она схватила одеяло и натянула его на голову, пытаясь, насколько возможно, укрыться от света.
— Ну, это неудивительно, — раздался откуда-то от изножья кровати знакомый баритон Эрика — легчайший оттенок беспокойства нарезал его слова в короткие взрывы звуков.
«А ЕМУ-то о чем беспокоиться? Это у меня в голове катается тролль», — угрюмо подумала Брилл, прежде чем ее мозг оказался реально способен обработать странность пробуждения в одной комнате с Эриком. Как только Брилл осознала сей факт, она откинула одеяло с головы и разинув рот уставилась вдоль кровати туда, где в кресле сидел Эрик, глядящий на нее с напряженным интересом. Под этим неотрывным взглядом, с по-прежнему болтающимися в разуме последними призраками сна, Брилл покраснела еще сильнее, уверенная, что он как-то догадался, что ей снилось. «О господи… что, если я что-нибудь сказала во сне». Несколько мгновений оба не отводили глаз, пока в воздухе между ними проносился тревожаще мощный поток, заряжая его столь плотным напряжением, что Брилл на миг вообразила, будто видит протянувшуюся между ними связь.