Незримый мост (в сокращении)

Мартынов Георгий Сергеевич

– Вот и все!
– повторил Кузьминых.
– Прав ты или не прав, сказать затрудняюсь. За такие опыты под суд отдают. Ты забыл про девочку Болдыревых? Ничего себе опыты, убивающие детей!

– Быка этот опыт не убил, однако! Убили его мы...

Саша вдруг замолчал, пристально всматриваясь в карту. Удивленный старший лейтенант услышал, как он прошептал:

– Кабы не мороз! Ну, а если все-таки!..

– Ты это про что?

– Погоди! Дай-ка линейку

Кузьминых молча достал из ящика стола и подал Саше пластмассовый треугольник, по краю

которого был нанесены риски делений.

Саша почти вырвал треугольник из руки старшего лейтенанта. Тот ничего не сказал, терпеливо ожидая объяснений.

– А что, если не в доме, а на улице!
– тихо произнес Саша. Потом он повернулся к Кузьминых, стоявшему возле стола капитана Аксенова.

– Товарищ старший лейтенант, - сказал он четко, но заметно взволнованным голосом, - прошу вас срочно позвонить в сельсовет деревни Фокино!

Кузьминых даже не спросил о причине столь неожиданной и странном просьбы. Ом просто и как-то сразу поверил в то, что позвонить, и именно в Фокино, совершенно необходимо. Что он скажет, когда его соединят с фокинским сельсоветом, он не подумал.

Младший лейтенант Кустов, самый молодой сотрудник городского отделения милиции, до сегодняшнего дня ничем не примечательный, внезапно приобрел в глазах Кузьминых непререкаемый авторитет. Раз он говорит - надо, значит - надо!

Но старшему лейтенанту не пришлось придумывать предлога; для своего звонка или передавать трубку Саше. Едва только он сказал: "Говорит начальник Н...ской милиции", чей-то голос не том конце провода радостно воскликнул:

"Вот хорошо! А мы только что собрались звонить вам!" А дальше ошеломленный старший лейтенант услышал такое, что в первое мгновение усомнился - yw не спит пи он? На прерывая собеседника, он слушал минуты три, потом спросил только: "В каком состоянии?" - и, получив ответ, положил трубку. Ни слова не говоря Саше, вопросительно смотревшему на него, Кузьминых позвонил и приказал вошедшему сержанту:

– Быстро - машину!

Сержант ответил: "Есть!" - и вышел. Кузьминых нервно потер пальцем виски, повернулся к Саше и не менее минуты смотрел на него, словно в первый раз видел.

– Она там?
– спросил Саша.

– Послушай!
– Старший лейтенант снова потер виски, хотя голова у него и не болела.
– Что это означает, однако? Ты что, и в самом деле ясновидящий? Ну с чего ты взял, что Анечка в деревне Фокино, а не в поселке станции Озерная, например?

Саша поморщился при слове "ясновидящий". Еще прилипнет к нему это прозвище, потом не отделаешься!

– Все очень просто!
– объяснил он.
– Просто и не требует никакого ясновидения. Я подумал, что если мог вернуться бык, то почему должна пропасть бесследно девочка? Не логичнее ли предположить, что и она вернулась. А где ома могла оказаться? По аналогии - в пятнадцати километрах от города, но в другую сторону. А там как раз расположено Фокино, на одной линии, если провести ее от колхоза через город. Вот и все! А как она, Анечка - появилась в доме?

– Нет, ее увидели на улице.

– Раздетую? В одной рубашке?!

–

Да, в рубашке и босиком. На снегу, в двадцатитрехградусный мороз. И она совершенно здорова, их фельдшер осмотрел ее. Но вот что странно. Они толкуют о какой-то пленке. Я что-то не понял. Сейчас будет машина. Заезжай за Болдыревой и за доктором, я позвоню в поликлинику. Фельдшеру я не слишком верю. И в Фокино! Я бы м сам поехал. но начальство вот-вот прибудет. Только ты позвони мне оттуда обязательно!

– А что она, Анечка, говорит?

– Не знаю! Они об этом ничего не сказали. Главное, в конце концов, что девочка не замерзла, как это ни удивительно. Из теплой постели - и прямо на улицу, на мороз!

– Через три часа, - добавил Саша.

– Что через три? Ах да, верно! Где же она могла находиться эти три часа?

– Снова тот же неразрешимый вопрос, - сказал Саша.
– Я вот что думаю. Если бык мог пройти пятнадцать километров, то ребенок трех лет никак не мог. Значит, они оба не шли, не ехали ни на чем, в общем, не передвигались понятным нам способом, И все же... Да еще пленка какая-то! Что за пленка, откуда? Послушай, старший лейтенант, тебе на страшно?

– Страшно? Пожалуй, да, есть немного. Не по себе как-то! Что ни говори, а к чудесам мы не привыкли, однако!

ГЛАВА ШЕСТАЯ,

в которой подтверждается старая истина, что шила в мешке не

утаить

В милицейском "пикапе" с закрытым кузовом было тепло. Полина Никитичне отказалась сесть рядом с шофером и попросила Сашу ехать с нею в кузове. В кабину сел врач из городской поликлиники, Семен Семенович, который по совместительству исполнял обязанности судебно-медицинского эксперта.

Полина Никитична всю дорогу донимала Сашу вопросами, на которые он не мог ответить. Она еще не оправилась от потрясения, вызванного исчезновением внучки, а затем и известием о ее появлении, и хотела знать подробности, вообще никому пока не известные. "Какой же ты, Сашенька, милиционер, если ничего не знаешь?" - говорила она и плакала.

– Тетя Поля, - убеждал Саша, - о чем вы плачете? Радоваться надо, а не плакать. Анечка жива и здорова и ничего с ней не случилось. Сейчас вы ее увидите!

Но на Полину Никитичну его доводы не действовали.

Но вот наконец и фокинский сельсовет.

Их ждали, и председатель совета сразу же доложил, как только Саша вышел из машины:

– Девочка в полном порядке, чувствует себя хорошо и не чихает!

Если судить по тону, это последнее обстоятельство казалось председателю наиболее важным.

– Даже не чихает, - сказал Семен Семенович, торопливо проходя мимо них в дом.
– Тогда мне здесь делать нечего!

– Это вы говорили по телефону с начальником милиции? спросил Саша.

– Так точно, я.

– Что это за пленка? Слышимость была плохая, начальник не понял.

– Пленки больше нет.

– Кто первый увидел девочку на улице?

– Не на улице, на дороге, метрах в двухстах от околицы. А увидели ее два брата Седых, кузнецы наши.

– Где сейчас братья Седых?