Шрифт:
Часть первая
Пролог
Солнцеворот
«В некотором царстве, в некотором государстве, в дремучем лесу на гиблом болоте стояла избушка на курьих ножках. И не было туда ходу ни конному, ни пешему. И жила в той избушке ведьма лесная баба Яга. Жила она там не одна, а с внучкой своей Василисой. Девицей лицом прекрасною, да нутром колдовским черною…» — тьфу, пропасть. 21 век на дворе. Ну какая уважающая себя Яга будет жить в избушке, на болоте, где ни водопровода с электричеством, ни супермаркетов днём с огнём не сыскать. А интернет! Разве в
— Что вы, что вы, Ядвига Лихославовна! Какие деньги?!
Хе-хe, знает, шельма, кто ее супружнику в казённый дом дорожку запечатал. Ох, простите — от водки закодировал.
Или вот — ночью снега навалило, как зимой 12 года, когда замёрзшие французики через ее лес пробирались. Пробирались-пробирались, да не все выбрались. Одного она тогда подобрала в сугробе. А что, мужик в хозяйстве завсегда пригодится. А тот чернявый был, молодой… Так! О чем это я? Ах, да. Ночью выпал снег. Так сосед Мишка сам утром все дорожки во дворе расчистил, ворота откопал. И на все ласковые уговоры: «Мишаня, зайди, присядь, хоть пирожочков возьми от бабушки», — только руками махал. Знает он ее угощение. Когда к нему прокурор с мэром приезжали в гости на охоту (охота в наших краях знатная!), честнАя компания на ее пирогах так куролесила, что фото в интернет попали. Дело было гро-о-омким. Мишаня, он же Михаил Данилович, он же Миха Кирпич остался довольным. Только бизнес, ничего личного. А каким путем цель достигнута, не важно. Кто подумает на пироги с вишнями?
А вы говорите — избушка, болота… Жизнь — она тут. А избушка…есть, конечно. Не на курьих ножках, но… Заимка в лесу у Ядвиги была. Как без нее? От поселка пару часов на внедорожнике, и потом ножками по заветной тропинке. И вот там уж ни конному, ни пешему… С лешим у нее уговор давний. И крепкий. Кровью и словом колдовским скрепленный. Не пропустит старый пень к ее логову ни духа, ни человека. А чем она с ним в свое время расплачивалась, так не вашего ума дело.
Яга допила кофе. Поставила чашку на стол. Вздохнула. Все-таки старею. Воспоминания сами в голову запрыгивают, как шаловливые котята. Не удержать. Может, зелье сварить, или колдунуть че-нить… Настроение не то. Для колдовства вдохновение нужно, кураж…
Бах-бабах!!! Яга подпрыгнула на стуле от неожиданности.
— Да чтоб тебя! Фух!
Сама же напоминалку на телефоне поставила. Ещё хихикала про себя — мертвого поднимет. Ведьма глянула на экран смартфона. На кроваво- красном поле мигали черные буквы. «Если ты, старая дура, забыла, то я напоминаю — сегодня САМАЯ ДЛИННАЯ НОЧЬ!!!»
— Батюшки, а ведь отшибло память! Совсем из головы вылетело! День зимнего солнца. Вот меня и крутит всю, вот и покоя нет. Сила-то на пик выходит!
Ядвига встала, глубоко вздохнула и задержала дыхание. Внутри разгоралось тепло. Жар волной побежал по рукам, замер на кончиках пальцев. Старая ведьма закрыла глаза. Да. Зимнее солнце завтра. Самая длинная ночь. Лес и болота, ручьи и озера, камни и спящая земля ждут. Ждут ее. Далеко в глубине леса старый Лешак поднял голову, прислушался. Ухмыльнулся. Он-то знал,
Резко зазвонил телефон. «Выкину эту дрянь к чертовой матери», — в сотый раз пообещала себе Яга и взяла трубку.
— Добрый день, Ядвига Лихославовна! Это Козодоев. Вы не могли бы…
— Нет, — рявкнула Яга, — и отключилась.
Телефон зазвонил опять. В жабу превращу, в слизняка!!!
— Не бросайте трубку, прошу. Моя внучка ВЕДЬМА!!!!!
Яга медленно поднесла телефон к уху.
— Говори.
— У меня внучка. Ей 10 лет. Дочь с зятем в Америке. Справиться с ней не могут. Сослали мне. А она — ВЕДЬМА!!!
Яга включила видеосвязь. На экране замаячил Степан Сергеевич Козодоев. Он же в бытность свою Стёпка лысый — директор банка, хозяин заводов, газет, пароходов. Фигура в городе если не первая, то и не третья. Не без ее, Яги, участия…
— Если ты, Лысый, с собственной внучкой общий язык не нашел, это не значит, что девка ведьма. Иди к своему психиатору, или к кому вы там ходите…
— К психоаналитику, — обиженно поправил Козодоев.
— Вот-вот. Пусть он тебе мозги вправит и объяснит, как с ребенком общаться.
— Вы не понимаете! — Козодоев опасливо оглянулся и начал докладывать шепотом. — Она меня прокляла! Смеётесь, не верите?! Полюбуйтесь!
Банкир отошёл от экрана, плеснул в рюмку коньяка и сделал маленький глоток. Из его глаз мгновенно потекли слезы, лицо покраснело. Тело скрутило сильнейшим приступом кашля.
Яга внимательно наблюдала. А ведь, похоже... Похоже, черт возьми! На проклятие! Настоящее! Да сильное какое. Ведьма терпеливо ждала, когда закончится приступ. Козодоев отдышался, вытер рукавом мокрое лицо и сиплым голосом спросил:
— Теперь верите?
— Да. Жди. Еду.
Давно, ой как давно не встречала Яга одаренных. За всю свою долгую жизнь всего троих-то нашла. Троих обучила. И где они теперь? Мара сгинула в чумном городе. Не от болезни. Нет. Сожгла себя девочка, пытаясь людям помочь. Не умела силы рассчитывать…
Вторая, Катенька, в первую мировую пропала. А Васька в 41-м под Москвой….
— Ни-ки-фооор!!! Лапоть старый, быстро ко мне! — Ядвига стояла посреди кухни, уперев руки в бока. Домовой мгновенно возник в дверях.
— Коней седлай. Тьфу, машину из гаража выведи, бензин проверь. Запас еды на двоих на пять дней — в багажник. Теплые вещи, одеяла. Ну, ты знаешь.
Домовой уважительно поклонился и кинулся выполнять приказ хозяйки.
Мурза!!! Кошка драная, хватит спать. Со мной поедешь, — черная кошка с огромными желтыми глазами потерлась об ноги, мурлыкнула. Мол, чего кричишь, хозяйка, мррр, куда я денусь, мррр. Яга погладила наглую мерзавку, почесала за ушком.
— Иди в машину, я сейчас, — сказала уже спокойнее.
«Мррр, ну вот так-то лучше, мррр»…
Погода портилась. Снегопад усиливался. Начиналась метель. Машина неслась в ранних декабрьских сумерках по пустой трассе. Старая ведьма вжимала педаль газа в пол. Она не боялась разбиться. Лошади всегда ее слушались с полуслова. А чем машина не лошадь?
В город добрались ближе к ночи. Дом Козодоева встретил Ягу гостеприимно распахнутыми воротами. Хмурый охранник вежливо поклонился и сообщил по рации о прибытии «старой хрычевки». Уважает, ухмыльнулась «хрычевка». Слух у нее был отменный.