Ни кошелька, ни жизни. Нетрадиционная медицина под следствием
Шрифт:
Хуже того, Линд сам подорвал доверие к своему методу лечения. Он придумал, что из лимонного сока можно делать концентрат, который легче перевозить, запасать, хранить и использовать. Его получали путем нагрева и выпаривания лимонного сока. Линд не знал, что в процессе разрушается витамин С, то самое действующее вещество, которое и лечит цингу. Поэтому все, кто последовал рекомендациям Линда, вскоре разочаровались, поскольку лимонный концентрат почти не помогал. Так что, несмотря на успешно окончившиеся испытания, простое лекарство – лимоны – осталось без внимания, цинга свирепствовала по-прежнему и унесла жизни еще многих моряков. По подсчетам, к 1763 году, окончанию Семилетней войны с Францией, 1512 британских моряков погибли в боях, а 100 000 – умерли от цинги.
Однако в 1780 году, через тридцать три года после эксперимента Линда, его работа привлекла внимание влиятельного врача Гилберта Блейна,
6
В английском языке фамилия Blane созвучна со словом chillblain (“озноб”). – Прим. перев.
В исследовании Блейна условия контролировались не так строго, как у его шотландского предшественника, зато оно охватило куда больше испытуемых и, пожалуй, дало даже более яркие результаты. За первый год, который Блейн провел в Вест-Индии, из 12 019 моряков, служивших в британском флоте, лишь 60 погибло в боях, а 1518 – от болезней, то есть от цинги в подавляющем большинстве случаев. Но после того, как Блейн ввел в рацион лимоны, смертность сократилась вдвое. Впоследствии вместо лимонов часто использовали лаймы, за что британских матросов, а потом и вообще британцев прозвали limeys [7] .
7
По-видимому, на русском языке это жаргонное прозвище звучало бы как “лайми”. Считается, что слово limeys произошло от lime juicer (“соковыжималка для лаймов”).
Блейн не просто удостоверился, что свежие фрукты необходимы в корабельном рационе, но и сумел пятнадцать лет спустя ввести меры по профилактике цинги на всем британском флоте, возглавив Комитет помощи больным и раненым, который устанавливал все правила, связанные с поддержанием здоровья служащих флота. Так, 5 марта 1795 года этот комитет и адмиралтейство признали, что жизнь моряков можно спасти, если ввести в их ежедневный рацион всего три четверти унции [8] лимонного сока. Линд скончался за год до этого события, так и не узнав, что Блейну удалось воплотить его замысел – избавить британских моряков от цинги.
8
Около 20 миллилитров.
Несмотря на то, что Британия не слишком-то спешила внедрить лечение лимонами (минуло почти полвека с тех пор, как Линд провел свой судьбоносный эксперимент), многие другие страны оказались еще менее расторопными. Это дало Британии большое преимущество перед европейскими соседями в колонизации далеких земель и в морских сражениях. Например, Наполеон перед Трафальгарской битвой в 1805 году планировал вторгнуться в Британию, но ему помешала морская блокада, несколько месяцев не позволявшая его судам покинуть порты. Запереть французский флот британские корабли смогли только потому, что их команды снабжались фруктами, а значит, никому не приходилось отвлекаться, чтобы взять на борт новых, здоровых, матросов вместо умирающих от цинги. Не будет преувеличением сказать, что благодаря Линду, который изобрел клинические испытания, и Блейну, который впоследствии ввел в корабельный рацион лимоны как средство лечения цинги, Британия была спасена. Ее армию по силе существенно превосходила армия Наполеона, поэтому, если бы блокада не удалась и французы вторглись в Британию, они, скорее всего, одержали бы победу.
Судьба страны – вопрос первостепенной исторической важности, однако внедрение клинических испытаний сыграло в грядущие столетия еще более существенную роль. Ученые-медики стали проводить клинические испытания в своей повседневной
Поскольку кровопускание занимало привилегированное положение среди методов лечения, его подвергли контролируемым клиническим испытаниям в числе первых. В 1809 году, спустя всего десять лет после того, как Вашингтону сделали кровопускание на смертном одре, шотландский военный хирург Александр Гамильтон решил проверить, полезно ли отворять больным кровь. Теоретически он должен был бы исследовать влияние кровопускания на течение какого-то одного заболевания, например гонореи или лихорадки, поскольку результаты четче и очевиднее, когда клинические испытания сосредоточены на одном методе лечения отдельного расстройства. Однако Гамильтон в то время участвовал в Пиренейской войне в Португалии, а в военно-полевых условиях трудно позволить себе такую роскошь, как идеально чистый эксперимент. Так что Гамильтон изучал влияние кровопускания сразу на целый ряд различных болезненных состояний. Справедливости ради следует отметить, что испытания, которые проводил Гамильтон, отнюдь не были лишены здравого смысла: в те годы кровопускание считалось панацеей, а раз врачи полагали, будто оно способно исцелять от любых недугов, вполне логично было заключить, что и в эксперименте должны участвовать люди, страдающие всевозможными болезнями.
Гамильтон начал с того, что разделил 366 солдат с различными медицинскими проблемами на три группы. Первые две лечили, не прибегая к кровопусканию: одну – он сам, другую – его коллега мистер Андерсон. Третью же лечил оставшийся неизвестным врач, который применял общепринятые методы, то есть отворял больным кровь ланцетом. Результаты испытаний оказались недвусмысленны:
Как было заранее оговорено, это количество [больных] одного за другим распределили по группам таким образом, что каждый из нас наблюдал третью часть от общего числа. Больных принимали без разбора, окружали по возможности одинаковой заботой и устраивали с равными удобствами. <…> Ни я, ни мистер Андерсон ни разу не прибегли к помощи ланцета. Он потерял двух больных, я – четверых; из оставшейся же трети умерли тридцать пять человек.
Смертность среди больных, которым отворяли кровь, в десять раз превышала смертность среди тех, кто избежал этой процедуры! Это был настоящий приговор кровопусканию, красноречиво свидетельствующий о том, что оно не спасает жизнь, а приводит к смерти. С таким выводом было бы трудно спорить, поскольку проведенное испытание полностью удовлетворяло двум главным критериям, определяющим качество клинических исследований.
Во-первых, оно тщательно контролировалось, то есть разные группы испытуемых получали одинаковое лечение и уход за единственным исключением – кровопускания, что позволило Гамильтону выявить влияние собственно этой процедуры. Если бы та группа больных, которой отворяли кровь, находилась в худших условиях или получала иной рацион, повышенную смертность можно было бы объяснить недостатками ухода или питания, однако Гамильтон обеспечил все подгруппы “одинаковой заботой” и “равными удобствами”. Поэтому причиной более высокой смертности в третьей группе могло быть только кровопускание.
Во-вторых, Гамильтон постарался гарантировать беспристрастность испытаний, проследив, чтобы изучаемые группы в среднем как можно больше походили друг на друга. Для этого он отказался от какой бы то ни было системы при распределении больных по группам – например, не стал преднамеренно направлять солдат старшего возраста в группу, где отворяли кровь, что сделало бы исследование предвзятым по отношению к этой процедуре. Вместо этого больных распределяли по группам “без разбора”, что в наши дни называют рандомизацией методов лечения в ходе испытаний. Если пациентов причисляют к разным группам случайным образом, можно считать, что группы в целом будут схожи по всем признакам, которые могут повлиять на исход лечения, – по возрасту, доходу, полу, тяжести болезни и так далее. Более того, рандомизация позволяет распределить равномерно по группам даже неизвестные факторы. Особенно хорошо это достигается в тех случаях, когда изначальная выборка испытуемых достаточно велика. В данном случае число пациентов (366 человек) было очень внушительным. Сегодня ученые-медики называют такие исследования рандомизированными контролируемыми (или клиническими) испытаниями, которые считаются золотым стандартом проверки методов лечения на эффективность.