Ни о чем не жалея

Мартин Кэт

Она знала, что всю свою жизнь будет помнить нежный взгляд, каким он смотрел на нее. Он сделал ей самый дорогой подарок, который у нее когда-либо был и будет, такой, который она сама мечтала сделать отцу больше всего на свете.

Кейт вспомнила и о других подарках, преподнесенных ей Рэндом: прекрасные розы, очаровательную музыкальную шкатулку, прелестную гнедую лошадку, чтобы она могла ездить верхом, – о подарках, специально подобранных таким образом, чтобы доставить ей удовольствие. Ей вспомнилось, как он переживал на скачках, когда лошадь – причем

не принадлежавшая ему – повредила ногу; как он смутился, когда она застала его за рисованием, с какой застенчивостью признался, что любит красивых птиц.

В памяти всплыли его слова: «Я никогда не лгал тебе, Кейт».

Этого Кейт не могла отрицать. Он и в самом деле никогда ее не обманывал, и в последние дни она неоднократно ловила себя на том, что думает об этом.

А может, стоит ему поверить? Ведь она никогда не была трусихой. Что, если ей рискнуть и поверить Рэнду, как она безоглядно верила когда-то?

Она слышала за спиной шаги Рэнда, который защищал ее с самого дня приезда. А что, если он и в самом деле будет, как обещал, хранить ей верность? Может быть, поверить ему в последний раз?

Вопросы эти не давали Кейт покоя.

И она понимала, что они будут мучить ее всю обратную дорогу, пока она не найдет наконец на них ответа.

Глава 25

Когда, добравшись до лагеря, сообщили новость о том, что ожерелье нашлось, носильщикам, те восторженно загалдели. Решено было отпраздновать вечером это радостное событие вкусным ужином. Меню вызвало бурю восторгов: огромная пресноводная черепаха, зажаренная прямо в панцире; рыба, обернутая в огромные, величиной с тарелку, листья и запеченная в углях; орехи и фрукты, собранные в лесу. Туземцы обещали попотчевать всех и особым деликатесом – жирной гусеницей почти шести дюймов в длину, однако Рэнд сомневался, что кто-то из его соотечественников отважится взять это угощение в рот.

Настроение у всех весь день и за ужином было приподнятое. Разговор зашел о возвращении в Англию. Найденные сокровища надлежало доставить в Британский музей, как и обещал профессор, и все предвкушали восторг, которым их встретят в Лондоне.

Только Кейт была необычайно молчалива, и от Рэнда это не укрылось.

Когда ужин подошел к концу и радостное возбуждение, не оставлявшее всех весь вечер, немного поутихло, члены экспедиции начали готовиться ко сну. Кейт же в отличие от остальных тихонько отошла от костра и остановилась.

Выждав немного, Рэнд направился к ней, и, услышав его шаги, заглушаемые мягкой травой, Кейт повернулась к нему лицом.

– Почему с тех пор, как я отправилась в эту экспедицию, я постоянно ощущаю за спиной живую тень? – бросила она.

Рэнд криво усмехнулся.

– Потому что так оно и есть. Я и в самом деле твоя тень и намерен оставаться в этом качестве до тех пор, пока ты благополучно не доберешься до Англии.

Кейт уставилась невидящим взглядом в темноту. Стояла глубокая тишина, нарушаемая лишь стрекотом цикад.

– Я должна туда вернуться.

У отца есть определенные обязательства. Кроме того, он заслуживает ту славу, которую непременно получит по приезде. Но надолго мы в Англии не задержимся. – Она медленно повернулась к Рэнду лицом. – Когда все дела будут сделаны, мы вернемся в Америку, Рэнд.

В зыбком лунном свете, пробивавшемся сквозь листву, Рэнд попытался разглядеть выражение ее лица, чувствуя, как сердце пронзила острая боль.

– Ты моя жена, Кейт. А муж и жена должны жить вместе.

– Мы не должны были жениться. Мы сделали это лишь из-за ребенка.

– Ты в этом уверена?

– Конечно. После того как я... потеряла нашего ребенка, ты вернулся к той жизни, которую вел до женитьбы. Тебе всегда это нравилось. И в этой жизни я была лишней.

– Ты считаешь, что я вернулся в Лондон только потому, что хотел зажить прежней жизнью?

– А разве нет?

– Нет. Я вернулся в Лондон, потому что боялся. Кейт недоверчиво фыркнула.

– Чего же, скажи мне на милость, ты боялся?

Рэнд набрал в легкие побольше воздуха, пытаясь подобрать нужные слова, провел рукой по волосам и начал:

– Это трудно объяснить. Я и сам понял это через много-много месяцев. Могу лишь сказать, что, когда ты потеряла ребенка, со мной произошло нечто непредвиденное. Я открыл в себе такие черты, о существовании которых и не подозревал. Оказывается, я мог быть ласковым и нежным. Но тогда я расценивал эти качества как слабость. А со слабостью я боролся с самого детства. Позже я понял, что просто испугался своих чувств к тебе, Кейт... и к ребенку, который мог бы у нас быть. И я не смог вынести боли утраты. Твоей и моей. Я был не в состоянии смотреть, как ты страдаешь, и знать, что ничем не могу тебе помочь. И я сбежал.

Кейт пристально взглянула на него, словно пыталась понять, правду ли он говорит. Лицо ее выражало полное смятение чувств. В своей простенькой одежде, грубых башмаках, со слегка облупившимся носом и растрепанными волосами она показалась Рэнду самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел. Как же ему хотелось подойти к ней, обнять, вымолить прощение! Хотелось целовать ее до тех пор, пока она сама не попросит его заняться с ней любовью, как сделала это несколько дней назад, у реки.

Пришлось призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы остаться на месте, подавить вспыхнувшее вдруг острое желание и не обращать внимания на любовь, терзавшую сердце.

Отойдя от Рэнда, Кейт сорвала с ветки какого-то лиственного растения маленький красный цветок и проговорила:

– Мне бы очень хотелось поверить, что ты уехал в Лондон не только для того, чтобы переспать с другой женщиной, но еще и поэтому. – Оторвав у цветка лепесток, она машинально разгладила его. – Но даже если ты говоришь правду, это не имеет никакого значения. Мы с тобой никогда бы не смогли жить вместе уже хотя бы потому, что мы слишком разные люди.

– В чем же?

Бросив цветок на землю, Кейт повернулась к Рэнду лицом.