Ни шагу назад!
Шрифт:
Глава 10
Начиная с 26 марта 1942 года, почти месяц 13-я гвардейская стрелковая дивизия вела кровопролитные бои вблизи населённого пункта Верхний Салтов. Сражаться довелось с итальянцами и третьей танковой дивизией немцев.
- С «макаронниками» биться можно! – судачили на перекурах ветераны. – Вперёд они ни за что не полезут.
- Не то, что бешеные «гансы»…
Незадолго до весны батальон старшего лейтенанта Кошевого сменил донельзя потрёпанную в боях воинскую часть, всю зиму, просидевшую на этих позициях.
-
Бродя по первой линии бывших немецких окопов, Михаил нашёл лог, в котором навалом лежали оставленные противником патронные ящики. В них оказалось сотни тысяч боеприпасов, а у русских ротных пулемётов своих осталось в обрез.
- Вот бы пулемётов нам достать немецких, — от неожиданности он даже воскликнул вслух.
– Тогда, фриц, держись!
Набрал патронов из разных ящиков. Они попались всевозможные: бронебойные, бронебойно-зажигательные, обыкновенные, разрывные с красным капсюлем. Немецкая пуля калибра 7,9 мм против 7,62 принятая на вооружении Красной Армии.
- Саданёт такая, - радовался командир роты. – Разорвёт что угодно.
Противник все ночи палил по советским позициям, высвечивая небо и все вокруг тысячами осветительных ракет. Русская сторона молчала, патронов не хватало.
- А вдруг русские двинут в атаку? Или пустят разведку?
– Тишина бесила немцев.
Иногда за целую ночь не раздавалось ни звука. Явно они «давали труса»!
- На батальон у нас, например, всего два противотанковых ружья с запасом патронов «на вес золота». – Огорчался Кошевой.
– Если выстрелил и промазал — пиши объяснение!
Просьбу ротного будто услышал кто-то, начальник хозвзвода привёз прямо на КП четырнадцать немецких пулемётов МГ-34. И один дюралевый станок весом не больше семи килограммов.
- Весь пулемёт с сошкой весит килограммов двенадцать.
– Удивлялся один из немногих оставшихся в живых ветеранов Павел Лисинчук.
– Это против «Максима» в 70 килограммов.
Пулемёт МГ-34 являлся основным у немцев. Был принят на вооружение в 1934 году и использовался как ручной, лёгкий станковый, зенитный и танковый. Темп стрельбы примерно 700–800 выстрелов в минуту. Прицельная дальность до 2000 метров.
- Пошли я покажу вам, где лежат гостинцы. – Кошевой провёл пулемётчиков к найденному складу.
Солдаты приволокли ящики с патронами из лога и занялись изучением устройства пулемёта. Михаил тоже изучил его досконально.
- Совершенство, верх военно-технической мысли. – Вывод лучшего пулемётчика военного училища был однозначным.
– Гениальная простота конструкции. Подача ленты при стрельбе справа или слева, как удобней.
- Охлаждение воздушное, - поддакивал Лисинчук.
– Но когда раскаляется ствол, замена его занимает три секунды. Три щелчка и новый ствол в ствольном кожухе, веди стрельбу! Лента металлическая гибкая, по пятьдесят патронов, соединяется патроном стыковкой «в гнездо», и она может быть бесконечной, только успевай, наращивай. Ни сырость, ни сушь в жару ему не помеха! Наш же — капризный. То перекос патрона, то отсырела хлопчатобумажная лента, то
Безмятежная весна, несмотря ни на что, вернулась на Харьковщину внезапно и смело, не обращая внимания на реакцию людей. За это время Михаил освоил пулемёт досконально. Потом раздал по трофейное оружие по своим взводам.
- Задача такая, — инструктировал он подчинённых.
– Не давать фрицу покоя, ночами с ложных огневых точек из траншеи вести ответный огонь беспощадно!
Так с середины апреля батальон усилился немецкими пулемётами. У Михаила остался станок, остальные пулемёты устанавливались на сошках.
- Я сам пристреляю опушку леса за ручьём, - решил практичный Михаил.
– Самую опасную и вредную.
Из ложного дзота правее своего КП, он несколько ночей «давал жизни» пулемётчикам противника.
- Выбивал на нём настоящую чечётку…
У советского пулемёта Дегтярёва имелся общий спусковой крючок. Сам ухитряйся, когда дать одиночный выстрел, тройной или целых пять. Это не каждому дано, обычно вылетало три-четыре пули. У немецкого «зверя» два спусковых язычка. Длинный на долгую очередь, на нём короткий на одиночные. Вот и «чечётка»!
- Как ты на нём работаешь! – недоумевал Лисинчук. – Косишь фрицев, как траву.
Вдруг пулемёт после нескольких дней безупречной работы отказал. Сломался боёк затвора.
- А где взять запасной? – ломал голову ротный.
Распилил шомпол от немецкой винтовки, сделал новый стержень с бойком. И снова поломка!
- Боёк как бритвой срезает.
Никто не понимал почему. Всю ночь думали, а утром вышли со старшиной Градобоевым из блиндажа. Поставили пулемёт на приклад и прикидывали, как быть. Старшина копался в затворе, а Кошевой глянул в дуло, что категорически запрещено уставом. Отвёл ствол чуть в сторону и тут внезапно раздался выстрел над самым ухом.
- Это ещё одна моя верная смерть прошла мимо! – сказал побледневший командир. – Буквально просвистела…
Совместно сушили головы над проблемой ночь, другую.
- Ура!
– Кошевой перед рассветом вскочил с топчана, ухватил злосчастный пулемёт и, вынув ствол, обнаружил на его конце, в пламегасителе, ощутимый слой нагара. Буквально через минуту он удалил нагар, и пулемёт заработал как зверь.
В конце марта позиции роты под командованием старшего лейтенанта Кошевого буквально поплыли, траншеи заполнила талая вода, ожившая после сильных оттепелей. По всей обороне, особенно у берега Северского Донца, вытаивали сотни и сотни убитых немцев, бойцов и командиров Красной Армии…
- Ишь ты, сколько народа наваляли! – Старший сержант Лисинчук недавно возглавил батальонную разведку и часто ходил за линию фронта. Поэтому он знал, о чём говорил.
- Не говори.
- И это только за одну зиму и лишь на нашем участке…
Боевая часть словно очутилась посередине необъятного кладбища. Ночами похоронные команды из дивизии собирали павших, складывали их неопрятными «копнами» по берегу, чтобы позднее отвезти в тыл.
- Это ж, сколько русских мужиков положат в землю за всю войну? – гадал ротный, оприходовав погибших. – Подумать страшно!