Ниалл. Возвращение Повелителя Света
Шрифт:
Музыка заиграла быстрее, полилась страстными аккордами, достигая сердца. Из-под пальцев Бога тянулась магия. Она вспыхнула сама собой, объятая восторгом в груди хозяина. Золотистые нити тянулись, переплетались, ложились мазками на стекла, обретая форму. Большие голубые бабочки запорхали вокруг танцующей пары, луна: большая и полная, засияла ярче, звезды вспыхнули на небе голубыми вспышками, а ветерок из приоткрытого окна на крыше колыхнул лепестки, закружил их в водоворот и обрушился на тяжело дышащую пару. Музыка стихла. Персефона остановилась. Двое смотрели друг другу в глаза и не могли разорвать это притяжение. Магия последний раз покружила вокруг Персефоны, а затем, вспыхнув, легла на стекло витиеватой лентой. Ниалл коснулся горячими губами ладони Персефоны.
— Повернись
Девушка медленно обернулась и застыла. На стекле золотистой краской Солнечной магии порхала одна бабочка с платиновыми кудрями. Она, улыбнувшись, исполняла танец, полный нежности и страсти. Кружилась, опадала на пол, складывая свои прозрачные крылышки, порхала вокруг прекрасной розы и была едина со своим танцем. Ниалл запомнил его до мельчайших подробностей. Выливал на себя золотистую магию, чтобы не упустить ни одну деталь этого танца. Персефона смотрела на себя и не могла поверить, что это все сделал Ниалл. «Жестокий тиран» как назвала его Дафна. Разве может он быть таким чутким, чувствующим больше других, если он тиран? Навряд ли. Он видел дальше и чувствовал глубже. Персефоне захотелось плакать. Слезы шли из ее глаз крайне редко. Она не привыкла к ним, но сейчас, по щекам текли влажные горячие ручейки. Они бежали, окропляя руки, прижатые к груди и с глухим стуком падали на прекрасные лепестки.
— Посмотри какая ты хрупкая, цветочек. Я сломаю тебя. Я не нужен тебе. Ты юная и живая, а я мертв внутри уже очень давно, — горько прошептал Ниалл.
Он отвернулся и сделал шаг, но девушка схватила его за руку и обернулась.
— Я тоже, Ниалл. Я тоже мертва внутри. Ты — Свет, и только ты можешь сделать меня живой.
Ниалл нахмурился. Его потухшие глаза распахнулись, с губ сорвался соленый выдох, а взгляд опустился на ладонь, что крепко вцепилась в его рукав. Он вернул взгляд на Персефону, а она, объятая порывом, обвила вокруг него кольцо рук и уткнулась носом в грудь. Сердце Повелителя Света мирно стучало в груди, а в голове роем пчел летали мысли. Только здравую, которая кричала голосом брата: «Отпусти. Ты погубишь ее, Ниалл! Ты разобьешь ей сердце!» он вдруг отогнал от себя, словно назойливую муху, и обнял Персефону в ответ, коснувшись носом пушистых платиновых кудрей. Она снова пахла черникой и ему захотелось поцеловать ее губы. Только он не успел. Подняв голову, Персефона встала на носочки и впилась в его губы жадным поцелуем, и Повелитель ответил, зарываясь ладонями в ее горячие змейки волос. И в эту минуту не существовало ничего, кроме сладкого черничного выдоха, смешанного с соленым и морским. Время остановилось, лепестки роз повалили с неба. Ярким водоворотом: лиловым, желтым, белым, рубиновым, они порхали подобно бабочкам, опадали на щеки, открытые плечи девушки, пальцы, переплетенные между собой, и застывали на стеклянном полу бархатным ковром.
А на лунном луче стоял хмурый Адриан и взгляд его серебристых глаз чернел с каждой секундой. Неужели, он ошибся, и брат действительно влюблен? Неужели, Адриан его больше не знает? Или, быть может, он так долго был зациклен на себе, что не разглядел скрытую за ледяной стеной горящую ярким огнем душу брата?
Мужчина в плаще стоял, широко расставив ноги. Руки его обхватывали плечи, а взгляд васильковых глаз хмуро разглядывал собственное отражение через зеркало в полный рост. В очередной раз вздохнув, он перевел взгляд на часы и скривился: «Опаздывает. Как же раздражают не пунктуальные маги!» Спустя пару минут зеркало затянула лиловая дымка, запахло орхидеями и отражение мужчины в капюшоне сменилось. Появился сначала силуэт, а затем отчетливо показался мужчина. «Хозяин», как называл его тот. Он едва улыбнулся высохшими губами, сверкнул карими глазами, похожими сейчас на два застывших янтаря и запустил ладонь в копну черных волос, а затем вытянул из них серебристую прядка, словно демонстрировал свою «изюминку».
Мужчина в плаще почтительно поклонился. Хонг кивнул и прохрипел:
— Ты достал?
Мужчина пожевал губы, а затем тихо произнес:
— Не совсем, — и зажмурился, ожидая гневного окрика, но его не последовало. Хонг спокойно сказал:
— Что так? Жизнь стала не нужна?
—
Хонг задумчиво оглядел мужчину, а затем из зеркала вытянулась ладонь и тот испуганно ахнул. Хонг притянул его к себе и на его ладони показалось окровавленное легкое. Стало тяжело дышать, каждый вдох отдавался болью в груди.
— Для мотивации, — гадко улыбнулся Хонг. — Если в течение месяца ты не достанешь мне кристалл, я заберу второе.
Тело Хонга заволокло лиловой дымкой. Запахло приторным ароматом орхидей. Мужчина в капюшоне рухнул на колени, пытаясь привыкнуть к горящим ощущениям в груди, а затем его синие глаза вспыхнули огнем и он коснулся сияющей нити Света, чтобы переместиться к Персефоне. Пора поторопить эту девчонку.
Глава 13. Кровавый бал
Двое шли по темной улице, освещенной только мерцающим золотистым шаром магии Повелителя Света. Он держал ладони в карманах брюк и периодически косился на задумчивую девушку, идущую рядом. Персефона кусала губы и сосредоточенно смотрела под ноги, боясь ненароком не задержать свой взгляд на мужчине. Ее губы горели, а щеки пылали от воспоминаний недавнего поцелуя. Странная закономерность: где бы эти двое не встретились, их тянет слиться в страстном поцелуе и по одной ломать воздвигаемые стены.
Ниалл облизнулся. По кончику языка растекся сладкий ягодный вкус, ни с чем не сравнимый, но отчего-то желанный. Бог вздохнул и возвел искрящиеся лазурные глаза к бархатному ночному небу. На нем, словно кулон на цепочке, качались голубые далекие звезды. Не смотря на знойный день, ночь была холодна и Персефона поежилась. Ниалл покосился на нее. Девушка обхватила голые плечи ладонями и медленно растирала их. Фарфоровая кожа покрылась мурашками и Бог укоризненно спросил:
— Я, конечно понимаю, что рядом с Повелителем Света жарко, но почему ты не позаботилась о верхней одежде, Персефона? Или хотя бы о коконе тепла, Адриан не научил?
— Научил, — кивнула Персефона и все — таки взглянула на Бога. — Просто тебя всегда передергивает, когда я использую Хаос.
Ниалл цокнул, за пару секунд расстегнул свою рубашку и накинул на плечи Персефоны, спросив:
— Долго еще идти до твоего секретного места?
Девушка покраснела и, буркнув:
— Спасибо, еще немного, — отвернулась, стараясь не смотреть на рельефный живот, на перекатывающиеся от движения мышцы, на гладкую кожу груди и выступающие ключицы.
Ледяные глаза обвели взглядом гравий под ногами, яблони, растущие в садах жителей, но вернулись назад. Закусив губу, Персефона скользнула взглядом по дорожке светлых волос, теряющейся за тканью облегающих штанов, подняла глаза выше, задержалась на красивой родинке над пупком, погладила взглядом выступающие вены на руке, золотистую метку, а затем глаза ослепил яркий свет. Персефона испуганно вздрогнула и уставилась на неприметный доселе кулон. Золотистый ромбик висел на серебряной цепочке и светился подобно Солнцу.
— Что это за камень? — удивленно спросила Персефона.
Ниалл нахмуренно посмотрел на кулон, сжал его в ладони, убирая Свет, и только потом пожал плечами, отвечая:
— Какой-то редкий. — Он отвел взгляд, все еще хмуря пушистые светлые брови. Ниалл не любил лгать, но маленькой смертной, владеющей Хаосом, не стоит знать о камне.
Когда они остановились у покосившейся двери, Персефона стянула с себя рубашку, протягивая ее Богу, но он вернул ее назад. Ниалл улыбнулся и сказал:
— Спасибо за прекрасный вечер, Персефона. Кстати, чуть не забыл! — он вытянул вперед ладонь, а уже через секунду на ней лежал голубой конверт с золотистыми витиеватыми узорами по краям. Бог пояснил: — Приглашение на бал. Завтра будет одно из нескольких испытаний для кандидаток в главные наложницы. Я обещал поиграть по твоим правилам, Хаосов цветочек, а потому подскажу: я буду оценивать ваши умения дворцового этикета. У тебя есть время для подготовки. — Бог оставил на тыльной стороне ладони Персефоны мягкий поцелуй, а затем коснулся нити Света и скрылся за водопадом золотистых искр.