Ниалл. Возвращение Повелителя Света
Шрифт:
Адриан повернул голову и застыл. На него смотрели горящие лазурные глаза брата. По нагой груди спускались намокшие платиновые змейки волос. Вода с них лилась на насквозь промокшие брюки из легкой ткани, и огромными каплями шлепалась на босые ступни. Ниалл отвел глаза и собирался спрыгнуть вниз, но Адриан его остановил:
— Я думал, ты забыл.
Ниалл повернул голову. Тонкие коралловые губы приоткрылись, грудь поднималась и опадала в частом дыхании, а затем он усмехнулся:
— Но я помню, Адриан.
— Почему? — Адриан, доселе смотрящий на линию горизонта, обернулся к брату. Тот блуждал по его лицу заинтересованным взглядом, но сжатые кулаки выдавали его раздражение. Бог Хаоса затронул больную для Ниалла тему. А ведь когда — то он был для брата самым любимым существом на планете. Он любил его больше сестры, даже сильнее, чем самого себя. А потом в их жизни появилась женщина и сердца двух Богов бились
— Ты знаешь ответ, — сказал Ниалл.
Он помедлил, прежде чем уйти. Смотрел вниз, наблюдая за каплями дождя, за бегущими от непогоды магами, за жизнью народа, который когда — то создали Боги. Ниалл обернулся к брату. Тот не сводил с него серебристого взгляда, а за кончик языка цеплялись невысказанные слова, ненужные Ниаллу извинения, пакт о перемирии. Богу Света нужно сделать только шаг и всепрощающий Адриан сделал бы два навстречу. Но гордый и холодный Бог не примет слабость. Отвергнет любые слова. Вычеркнет Адриана из своей жизни. Только Бог Хаоса не знал с какой раной на сердце Ниалл выдирал имя брата целиком, как кровоточила душа, как лились жемчужные слезы от предательства самого дорогого существа. За язвительностью он прячет совсем иное чувство. Он хотел бы повернуть время вспять, вот только это не под силу ни Богам, ни даже Небесной Матери.
— А если есть способ все исправить? — серьезно спросил Адриан.
Ниалл усмехнулся:
— Этого способа уже давно нет в живых, Адди. В напоминание о ней у меня осталась только дочь, которую я держал возле себя как щенка на поводке, запрещая делать и шаг без моего одобрения. Ведь стоило мне отвернуться, как Катрин рассыпалась пеплом.
— Мне тоже было больно, Ниалл! — воскликнул Адриан. Его голос сорвался на хрип. Ниалл же покачал головой:
— Ты эгоист, Адди, скажешь нет? Ты позволил ей умереть, лишь бы не давать возможности быть моей. Ты заставил меня стереть ей память, чтобы затем отобрать ее у меня. Ты знаешь, как сильно я любил ее, Адриан? Я пожертвовал Селеной, чтобы она воскресила ее, отдал часть души, чтобы потом она вновь рассыпалась пеплом. Я потерял ее, не успев обрести. Дважды.
— Но ведь и я потерял. Я тоже любил ее, Ниалл. Ты не можешь говорить, что любил ее больше, не зная о масштабе моих чувств. Почему ты просто не сказал мне, что она дорога тебе? Я бы отошел в сторону.
— Ты лжешь, Адриан. Ты не сдался бы, я знаю тебя лучше, чем ты сам. Во мне часть твоей души, забыл? — покачал головой Ниалл и собирался спрыгнуть, но Адриан коснулся нити Хаоса и схватил брата за ладонь. Тот перевел лазурные глаза на руку, крепко держащуюся за брата.
— Мы не можем просто вычеркнуть друг друга, Ниалл. Я этого не хочу.
Ниалл скинул руку брата, посмотрел в потухшие серебристые глаза и, сказав:
— Опять твой эгоизм. Ты не спросил хочу ли я все исправить. Мой ответ «нет», — спрыгнул вниз и взорвался золотистыми искрами. Адриан смотрел как гаснут солнечные зайчики, словно душа Повелителя Света, что вновь взорвалась на мелкие клочки и потухла во тьме брата. Бог Хаоса от досады пнул тучку и та, ударившись о соседнюю, разразилась яркой фиолетовой вспышкой.
Персефона крутилась у зеркала, прикладывая то одно платье, то другое. Дафна же рылась в своем шкафу, блуждая серыми глазами по изобилию тканей, по жемчужинам на лифах, по бисеру на шлейфах и по кокетливым разрезам. Если Персефона хочет стать главной наложницей, она должна выглядеть лучше остальных. Нырнув в ворох тканей с головой, Дафна вытащила на свет очередное платье и воскликнула:
— Вот оно! Нашла!
Персефона обернулась. В ладонях Госпожи было самое красивое платье, которое ей только доводилось видеть: холодного голубого цвета, без бретелек, выгодно приподнимающее грудь девушки. Края лифа были обшиты серебристым бисером в форме снежинок. Под грудью небольшие оборки, выделяющие ее округлость. Пышный подол струился шелком и слегка тянулся позади. Дафна порылась в шкатулке и выудила из нее заколку с серебряными ягодами рябины, словно припорошенные снегом. Идеальное сочетание для ледяного образа, подчеркивающее холодную красоту Персефоны.
Девушка примерила образ и смотрела на себя в зеркало огромными голубыми глазами. Это словно была не она, а Персефона из другой, совершенно незнакомой жизни. Дафна протянула девушке туфли: прозрачные, с острым носом на небольшом квадратном каблуке и серебряной снежинкой на носике. Платье даже ушивать не пришлось. Оно идеально село по фигуре Персефоны, словно создавалось специально под параметры ее тоненькой фигурки. Фанни нахмурила смоляные брови. Этот наряд
Замок Бога Света сиял. Хрустальные ноты фортепиано бежали по ступенькам, ведущим в тронный зал, матовые трели флейты уносили за собой в бескрайнее море мелодии, а золотой смычок словно играл на струнах душ всех присутствующих. Перед Персефоной распахнули дверь, когда она показала конверт, что отдал ей Ниалл. Слуги поклонились и пропустили ее вперед. Девушка вошла в тронный зал и обомлела. Вокруг сияло великолепие! В каждом углу в полных нежно-голубых вазах стояли гигантские бутоны белоснежных роз, источающих сладкий аромат. Квадратные столы стояли по разным сторонам и изобиловали разнообразием блюд и столовых приборов. У девушки разбежались глаза, а к горлу подступил ком волнения. Она попыталась выровнять частое сердцебиение и успокоить себя. Перед выходом Дафна еще раз рассказала правила этикета и Персефона повторяла их про себя, пока путями Хаоса добиралась до замка. Магов было такое множество, что девушка растерялась. В день, когда она познакомилась с Ниаллом, людей было не так много, как сейчас и ее затошнило. Персефона попыталась рассмотреть гостей, определить среди них кандидаток в наложницы, но так и не смогла.
Музыка стихла и вышли Боги. Сначала Адриан, одетый в черную рубашку с обсидиановыми запонками и такого же цвета брюками, обтягивающими его бедра; он крепко держал за ладонь Фанни. Девушки в зале ахнули, ведь женщина Повелителя выглядела как сияющий на солнце алмаз. Черное платье все сплошь было усеяно драгоценными камнями и светилось, соблазнительный вырез кокетливо открывал взору гладкие оливковые ноги, обутые в кожаные лодочки, макияж в винных оттенках подчеркнул глубину серых глаз, делая их темнее, словно тучки на небе сгустились, полные губы, очерченные помадой цвета бордо, сделались пухлее и соблазнительнее. Длинные прямые волосы струились по спине и блестели под направленным на них светом. Следом за ними вышла Госпожа Порядка. Тут уже и Персефона не сдержалась, ахнула от ее красоты. Лиловое платье Селены обтягивало ее тоненькую фигурку и спускалось шелком от колена до самого пола. Острые высокие каблуки цокали по полу, подобно жемчужинам, падающим вниз с оборванной нити. На первый взгляд платье простое, но стоило Богине немного повернуться и открыть взору соблазнительный вырез на спине, сужающийся треугольником к низу, его больше нельзя было назвать простым. Открытую шею касались длинные серьги в форме капель воды, а русые змейки волос уложены на левый бок и закреплены несколькими заколками в виде лиловых орхидей. Когда появился Ниалл, Персефона неосознанно задержала дыхание. Ее ледяные глаза распахнулись, пухлые губы приоткрылись в немом удивлении, сердце застучало в груди, а внизу живота заныло от волнения. Как же он был красив! Присутствующие переглянулись, брови Адриана изумленно поползли вверх при виде брата, а Селена радушно улыбнулась и протянула ему ладонь. Повелитель Света сжал тоненькую ручку сестры и поклонился гостям. На нем была жилетка черного цвета с золотой цепочкой для брегета, белоснежная рубашка с рюшами на воротнике-стойке и широкими рукавами, прикрывающими костяшки пальцев, но с разрезом до середины предплечья, открывая при движении гладкую кожу. Взгляд Персефоны упал на обтягивающие узкие бедра Бога черные штаны, на грубые кожаные ботинки, которые, казалось, портили весь утонченный аристократичный образ, но привели Персефону в восторг. Он оделся в ее любимом стиле. Ледяные глаза пробежались по длинным пальцам с обилием широких серебряных колец, упали на кольцо-печатку, призывно сверкнувшее от качнувшегося в сторону пламени свечи из золотистого канделябра. Волосы Бога сегодня были распущены и зачесаны назад, кроме одной непослушной прядки, нежно касающейся его гладкой скулы. У Персефоны зачесались кончики пальцев: как сильно она хотела бы заправить эту прядку назад. Искрящиеся светом лазурные глаза холодно пробежались по гостям. Персефона инстинктивно спряталась за широкую спину стоящего перед ней мужчины. Ей отчего — то не хотелось встречаться с ним взглядом и выдать свое восхищение его образом. А Ниаллу напротив, хотелось посмотреть именно на реакцию Персефоны. Ему было плевать на брата, который вот-вот бы рухнул в обморок от увиденного, на будущих наложниц, что от одного вида Бога обмахивались веерами, он хотел только одного: изумления и восхищения на лице обладательницы ледяного взгляда.