Ничего личного
Шрифт:
— Ему звонили из милиции, с Алтайского края. Секретарь сказала, что Григорий Андреевич отсутствует. Милиция снова будет звонить через два часа, а директор хочет, чтобы вы присутствовали при разговоре…
— Понял Валя! — я мгновенно проснулся: — Скажи шефу, что буду в его кабинете через полтора часа.
Кто звонил и как назвался, естественно мне сообщить никто не смог. Секретарь директора — молодая барышня, работающая всего неделю, запомнила только «милиция» и «Алтай», других подробностей не было.
— Шеф, давайте я вами представлюсь и поговорю. —
— А давай. — мне кажется такой вариант шеф воспринял с некоторым облегчением.
— Добрый день. Мне нужен Соколов Григорий Андреевич.
— Слушаю вас. — я подмигнул директору, сидящему на месте секретаря, через открытую дверь в приемную.
— Вы директор? — женщина на другом конце телефонного провода удивилась: — У вас голос очень молодо…
— Да, я знаю, мне говорили. — я перебил собеседницу: — Представьтесь и скажите, какое у вас до меня дело, а то секретарь работает недавно, она ничего не поняла.
— Это старший следователь городского управления капитан Попцова Олеся Дмитриевна. К нам поступило заявление в отношении вас от Семена Самуиловича Флейшмана. Знаете такого?
— Лично не знаком, но слышал.
— Гражданин Флейшман в заявлении указал, что вы наняли группу лиц, которые похитили его и силой вынудили подписать некие документы, в соответствии с которыми организация заявителя оказалась должна вашей организации денежные средства. Что скажете на это?
— Ничего.
— В каком смысле — ничего? Вы вообще понимаете, о чем речь? Дело очень серьезное, может быть возбуждено уголовное дело по факту вымогательства…
— Так возбуждайте, я тут при чем?
— Наверное связь плохая. — на том конце провода правоохранительная дама изумилась: — Григорий Андреевич, вы меня хорошо слышите?
— Хорошо, как будто из соседней комнаты вы говорите. Только давайте быстрее, к сути вопросов своих переходите.
— Ну вы какой-то странный. — пожаловалась мне на меня моя собеседница: — Я говорю, что дело уголовное на вас возбуждаем, по вымогательству, по заявлению гражданина Флейшмана.
— Милая девушка…
— Я вам не девушка! — почему-то окрысилась госпожа следователь.
— А, судя по голосу — очень милая девушка. Но, если я вас чем-то оскорбил, то простите старика…
— Давайте вернемся к сути разговора. — сухо потребовала «немилая девушка».
— Давайте вернемся. Только вы скажите, с какой целью мне позвонили.
— Хорошо. Я вас вызываю на допрос по факту поступившего на вас заявления. Когда мне вас ждать?
— Никогда.
— Что? Повторите.
— Я говорю, что ждать меня не надо…
Наверное, я говорил что-то не то, так как генеральный, слушавший наш разговор на параллельном аппарате, прижав трубку к уху плечом, успевал делать какие-то странные жесты, как будто кого-то душит.
—
— Да нет, это вы не понимаете серьезность положения. Мне тут мой юрист сказал, что вы мне должны номер уголовного дела назвать. Я слушаю.
— Что вы слушаете?
— Номер уголовного дела хочу узнать, по которому меня куда-то кто-то вызывает.
— Я не кто-то, а следователь и я вам представилась.
— Вашу фамилию, имя, отчество, Олеся Дмитриевна я записал, осталось только номер дела записать.
— Дело пока на стадии возбуждения…
— Вот когда возбудитесь, тогда звоните. Всего вам доброго…
— Стойте! Вы что, совсем ничего не понимаете?
— Я как раз понимаю. Без номера дела нет допроса. А во-вторых, у меня нет денег, чтобы к вам, в такую даль, ехать. У нас задержка в выплате заработной плате шесть месяцев…
— Но вы же генеральный директор!
— Я от коллектива не отрываюсь. Так-что, девушка, возбуждайте дело и приезжайте к нам в Город, допрашивайте меня сколько хотите. А я сам никуда не поеду. Я, все-таки директор огромного завода, к тому же зимой пережил покушение, кстати, до сих пор не раскрытое милицией, в которой вы служите. Так что, по кляузе какого-то жулика…
— Флейшман вовсе не жулик, он руководитель…
— Девушка, скажите, на какую сумму кто-то заставил Флейшмана подписать какие-то бумаги?
— На двести шестьдесят тысяч.
— Вам самой то не смешно? У меня две тысячи сотрудников трудятся, а я буду людей нанимать, чтобы поехали куда-то на Алтай, чтобы выбить с него зарплату одного рабочего за пять — шесть месяцев. Он хоть наличкой рассчитался?
— Кто? Флейшман? Он бумаги подписал…
— А, я вспомнил, о ком вы сейчас говорите. Это один из должников, с кем мои юристы судятся в вашем местном арбитраже. Так вот, что я вам скажу — если из-за каждого должника, которых у моего предприятия пару сотен, меня милиция будет дергать, мне проще завод закрыть, так как работать в таких условиях невозможно. Я вам, как мне юристы подсказывают, совет дам — отказывайте своему Флейшману в возбуждении дела, и отправляйте его в суд. А если вы что-то там продолжите возбуждать, то я сегодня же обращусь к нашему прокурору и в городскую администрацию, что вас ответчик по гражданскому делу подписал, уж не знаю, за какие блага, оказывать на меня давление. Мне кажется, что нам не стоит больше разговаривать. До свидания.
— Павел! Ты что наговорил? — директор, несмотря на травму, навис на до мной, как разъяренный медведь.
— Присаживайтесь, Григорий Андреевич. — я мигом освободил кресло генерального: — Перестаньте нервничать, ничего она вам не сделает, а я всю правильно сказал, да еще и все это напишу на имя нашего и их прокурора, а вы все это подпишите. Не будем сразу бить по рукам — замучаемся отбиваться. Навалятся со всех сторон и вас без последних портов оставят. Кстати, как там дела с подполковником Осокиным? Вы мне сказали, что сами с ним переговорите, и чтобы я к нему не лез.