Ничего личного!
Шрифт:
Я радостно завопила:
– Саша, я так тебя люблю!
Поэтому, когда через полчаса снизу нам позвонили, папа велел пропустить посыльного наверх.
От дверей раздался задумчивый голос:
– В принципе, я и ожидал чего-то подобного. – Мы оглянулись, в вошедшем я сразу узнала маминого брата и своего дядю. В руках он держал три ведерка мороженого. – Я вижу, меня тут не ждали. За стол не пригласишь? – спросил он у папы.
Тот вздохнул, спокойно
– Девочки, подсуетитесь, еще один прибор. – Он поднял глаза на Юзика и сказал: – Присаживайся. Может, мы тебя и не ждали, но я тебе рад.
Он потянулся к бутылке:
– Водка, коньяк?
Юзик махнул рукой:
– Давай водку.
Вика подошла к нему, поставила посуду и столовый прибор, принесла какую-то закуску и села на свое место.
Юзик выпил водку, повертел в руках рюмку и поднял на нее глаза:
– Здравствуй, Вика.
Она спокойно, не отводя взгляда, ответила:
– Здравствуй, Юра.
Первым не выдержал Саша. Он хмуро сказал:
– Мне, знаешь, политес с тобой разводить неинтересно. Ты сюда случайно заехал, или я прав, и вчера за мной кто-то катался по городу?
– Прав. Я давно подозревал, что ты или Тимур причастны к Викиному исчезновению. Но больше думал на тебя. Ты вечно возле нее вертелся. Я подумал, что она тогда к тебе могла кинуться. Я нанял ребят, они за тобой следили последнюю неделю.
Саша тяжело посмотрел на Юзика.
– Ну и как?
Тот вздохнул:
– Ну и никак. Я еще второго приставил за Викиной «Шкодой» проследить, вот она меня сюда и привела. Мне позвонили, я подъехал. Внизу был посыльный с мороженым, так я подумал, что будет лучше, если я появлюсь вот так, сразу.
Папа спросил его:
– И чего ты теперь хочешь?
Юзик задумался, повертел в руках вилку и вежливо спросил:
– Я поем? А то сегодня с обедом как-то не получилось.
Папа пожал плечами:
– Ешь, конечно, а то тебя сейчас от водки поведет. Только пьяных разборок нам и не хватало.
Папа сумрачно глянул на меня, и я постаралась сделать самое жалобное выражение лица из всех, мне известных. К моему удивлению, это возымело действие, и отправлять меня в другую комнату папа не стал.
Они разлили еще по одной, выпили.
Юзик внимательно посмотрел на Вику и печально сказал:
– Хорошо выглядишь.
Она пожала плечами и спросила:
– Когда Агнесса Прокофьевна возвращается?
– Через две недели. Ты ей звонила?
– Да.
– А мне, значит, звонить не хотела?
Вика твердо ответила:
– Не хотела.
Папа разлил водку по рюмкам. Юзик взял свою, но пить не стал. Повертел, поставил. Неожиданно для всех он перегнулся через стол и протянул руку к Викиным коленям, открытым распахнувшимся кимоно,
– Вика, поедем домой. Я не могу без тебя.
Папа перехватил его руку:
– А вот это ты оставь!
Юзик опустился в кресло, сказал этим своим невозможным голосом:
– Поедем домой, я прошу тебя. Я так измучился за этот месяц.
Вика стянула на груди края кимоно и закрыла глаза. Она молчала.
Юзик потер щеку и, скривившись, сказал:
– И если ты все еще хочешь, давай заведем ребенка.
Вика вздрогнула, и широко открыла глаза.
Саша быстро и резко сказал:
– Не дави на нее, слышишь?
И тут я не выдержала. Я схватила папу за руку:
– Ну, и ты вот так просто отпустишь Вику? Он сейчас разведет ее на жалость, ты же ее знаешь! И в результате все будут несчастны: и ты, и она, и он! – Папа сердито поднял ко мне лицо. – Да, и он! Потому что Вика его не любит. И вообще, я тебя не понимаю. Почему ты-то молчишь?
Он пожал плечами и взял меня за руку:
– Вероника, не все в жизни бывает так, как хочется тебе. Вика сама должна принять решение.
Я топнула ногой:
– Как же вы мне надоели со своими взрослыми недомолвками и гордостью, просто беда! Чего бы проще – поговорить друг с другом начистоту. А у вас сплошные туманы при ясной погоде…
Я взяла его за руку и сказала:
– Давай, я попробую тебе помочь? Скажи Вике, что давно любишь ее, что ни одна женщина так глубоко не входила в твою жизнь, что до сих пор, пока она была женой твоего друга, ты и посмотреть не мог в ее сторону, а теперь просто не знаешь, как будешь жить, если все вернется назад…
Папа больно сжал мое плечо и грозно спросил:
– Ты подслушивала? Я ведь просил тебя не вмешиваться в отношения взрослых!
Я гордо освободилась из его рук:
– Я и не подслушивала вовсе. Я просто слышала, как ты разговаривал с Сашей, тогда, в субботу вечером.
Неожиданно Вика повернулась к папе и с трудом проговорила:
– Тим, почему ты сам не сказал это мне?
– Зачем? Твоя жалость мне не нужна, как-нибудь обойдусь. А то я временами чувствую себя чудовищем из «Аленького цветочка».
Я поднялась и строго посмотрела на Вику:
– Я думаю, что теперь тебе в самый раз повторить то, что ты ответила мне, когда я спросила тебя, нравится ли тебе папа по-настоящему?
Вика недоуменно подняла ко мне лицо, и я громко и злорадно сказала:
– Могу тебе напомнить. Ты сказала: «Я так люблю твоего отца, а он, кажется, сожалеет обо всей этой истории!» – Я повернулась к папе и спросила: – Отбросить вторую часть предложения, и будет самое то, правда?
Юзик нервно рассмеялся: