Ничего не говори
Шрифт:
Младший брат отыскал его неделю назад.
Для защиты от бродяг и любителей самовольно вселяться в чужие дома парадный вход в него, равно как и выходящие на улицу окна, был забран стальными решетками. Однако черный ход, к которому можно было попасть с переулка, был огражден лишь забором из металлической сетки и запиравшимися на висячий замок воротами. Во время своего первого визита младший брат взломал его и заменил своим собственным, так что теперь, чтобы попасть в дом, достаточно было воспользоваться лежащим в кармане ключом.
Он поднял брезентовую
Он улыбнулся. Намерения нанимателя были им неизвестны, поэтому они понятия не имели, что сейчас произойдет.
Он вытащил телефон, позвонил старшему брату и сказал:
– Я на месте.
– Хорошо, – раздалось в ответ, – первое сообщение уйдет через пятнадцать минут.
– Отлично! Я буду наблюдать.
Глава 11
Все оставшееся до заседания время я не сводил глаз с большой стрелки часов на дальней стене кабинета, которая, будто увязнув в какой-то липкой субстанции, медленно ползла к одиннадцати.
Телефон я положил перед собой на стол, чтобы случайно не пропустить сообщение с инструкциями. Я решил для себя, что они просто прикажут выпустить Скаврона, и в таком случае его срок ограничится двумя месяцами и тремя днями, которые он уже провел камере предварительного заключения, что примерно на пятнадцать лет меньше, чем он должен был бы получить по закону.
Конечно, в чудовищно длинном и скучном (другие судьи разделяют мое мнение) своде правил относительно минимального наказания предусмотрены исключения, но они ограничены очень узкими рамками и разрешаются только по отношению к тем, кто впервые предстал перед судом, не обвинялся в применении оружия и не играл важную роль в преступном сообществе.
Иными словами, на Скаврона они не распространялись.
Естественно, я мог казнить и миловать по собственному усмотрению – не зря же Маленькому Цезарю дан трон. Впоследствии мое решение могло быть обжаловано федеральным прокурором и отменено Апелляционным судом четвертого округа. И тогда на Скаврона выписали бы новый ордер на арест. Однако у меня были все основания предполагать, что к тому времени он уже будет далеко, под защитой того, кто координировал всю операцию.
Конечно же, это противоречило всему, во что я верил и что отстаивал как судья. Но если подобный шаг мог спасти моих детей, я готов был пойти на него без малейших колебаний.
Часы уже показывали без пяти минут одиннадцать, а я все еще не получил никаких указаний. Пора было идти. Я положил телефон в карман, облачился в мантию и прошел
Этим я и занимался – если быть точным, разглядывал мешки у себя под глазами, когда у бедра зажужжал телефон.
Я выхватил его из кармана. Сообщение пришло с незнакомого мне 900-го номера. Это похитители, кто же еще. Не решаясь сделать вдох, я нажал на кнопку.
Чтобы убедиться, что я все понял правильно, мне пришлось прочесть его целых три раза:
Пусть Скаврон сгниет в тюрьме. Дай ему два пожизненных срока. Чтобы отбывал поочередно, не одновременно.
И это все? Вместо того чтобы вытащить Скаврона из тюрьмы, они хотят, чтобы он сидел там до самой смерти? Кто от этого выиграет?
Очевидно, он кому-то как следует навредил. Но не успел я прокрутить в голове это предположение, как тут же пришло следующее сообщение:
В знак того, что ты получил наше сообщение и готов выполнить все требования, когда пойдешь в зал, зачеши волосы на другую сторону.
По спине побежал холодок. Больше, чем абсурдность этого требования, меня поразило то, ради чего оно было выдвинуто: за мной кто-то явно следил. Причем этот кто-то был достаточно близко, чтобы разглядеть у меня на голове пробор.
Новое сообщение:
Телефон держи под рукой, вскоре получишь новые инструкции.
Я подождал, не будет ли еще, но на этом дело, похоже, закончилось. Я написал в ответ:
Конечно, я все сделаю. Но зачем? Зачем два пожизненных приговора?
Через несколько секунд телефон зажужжал вновь, поставив меня в известность о том, что я пытаюсь послать СМС на номер стационарного телефона, но за тридцать пять центов его можно преобразовать в голосовое сообщение, которое…
Я сунул трубку обратно в карман. Пытаться осмыслить распоряжения, которыми меня забросали, как гранатами, не было времени. Помощники ждали, когда я начну заседание. Не говоря уже о публике.
Ко всему прочему, я должен появиться там, зачесав волосы на другую сторону. Насколько я себя помню, пробор у меня всегда был справа. Им что, об этом известно? Или они просто пытаются выпихнуть меня подальше из зоны комфорта?
Если план заключался в этом, он сработал. Я намочил волосы, несколько раз в отчаянии провел по ним расческой и посмотрел на достигнутый результат.
Да, это был я. Но в то же время не я. Я был похож на собственного двойника.
– Боже правый, – сказал я себе.