Ничего не обещай
Шрифт:
Где-то далеко хлопнула дверь, и этот звук привел его в чувство. Что он делает, черт возьми? Одно прикосновение Рокси, и он снова стал безумно влюбленным девятнадцатилетним парнишкой. Он забыл, как сильно Рокси могла его возбуждать.
Ник подавил стон, стремясь обрести контроль над ситуацией. Дышал он часто и хрипло. Черт, он уже не тот отчаянный импульсивный мальчишка. Теперь он взрослый мужчина, наделенный ответственностью. Он научился ценить жизнь. Ему ни к чему идти на поводу у своего либидо всякий раз, как оно заявляет о себе. Пора
Он взял себя в руки и отпустил ее, отступил. Тело его мучительно ныло, требуя логического завершения.
Рокси уронила руки и поежилась.
– Bay.
– Да, вау. – Он не мог заставить себя не смотреть на ее губы. Нежные и розовые, они словно напрашивались на поцелуи.
Она улыбнулась. Щеки ее раскраснелись.
– Совсем как в старые времена.
Едва ли какие-то другие слова могли быстрее привести его в чувство. Все действительно было как в старые времена. Тогда он играл с огнем, и сейчас ему грозила та же участь.
Она смотрела на него с озорной улыбкой.
– Но на этот раз неуправляемый ребенок не ты, а я. – Рокси протянула руку и медленно повела по застежке его рубашки. У Ника пересохло во рту. Вот сейчас очень кстати было бы применить хлопушку – чтобы оглушить и приструнить разыгравшееся либидо.
Как раз в тот момент, как рука ее достигла его ремня, Ник выдохнул.
– Нет, – мрачно заявил он. – Рокси, мне надо идти.
Ее голубые глаза расширились от удивления.
– Прямо сейчас?
– Мне нужно возвращаться в офис.
– Разве ты не можешь задержаться на часик? Мы могли бы вспомнить старое.
– У меня работа.
Она улыбнулась ему улыбкой искусительницы:
– Но это не значит, что ты не можешь иногда поцеловаться с женщиной.
– Я не могу целоваться с тобой, – твердо заявил он.
– Почему? – раздраженно спросила она. – Я теперь уже не замужем.
– Дело совершенно не в этом. – Дело в его способности, вернее, в его неспособности себя контролировать, мыслить трезво и принимать взвешенные решения. И еще в том, как грудь Рокси прижималась к его груди, как сережка в ее пупке шаловливо подмигивала ему из просвета между топом и шортами.
Ник развернулся и забрался в машину. Захлопнув дверцу, он завел двигатель, не рискуя даже взглянуть на нее еще раз.
– До свидания, Тремейн. Передай брату, что как-нибудь я к нему загляну.
С этими словами он уехал. Рокси смотрела ему вслед, и глаза ее были холодны как лед, а губы припухли от его поцелуев.
Все было точно так же, как в прежние времена.
Из окна спальни наверху, Марк, пока бригада «скорой помощи» укладывала свои приборы, наблюдал за тем, как Рокси, круто повернувшись, решительной походкой направилась к дому. Интересно.
Если честно, неожиданный развод Рокси и Брайана его обрадовал. Он, конечно, ни за что не станет говорить об этом сестре. Многие пытались приободрить его во время развода с женой, рассказывали о недостатках и несовершенствах Арни. Им казалось,
И Рокси это тоже не поможет. Ей еще предстоит найти свою дорогу к миру с самой собой. Хотя… Он посмотрел на дорогу, туда, где только что стояла машина Ника. Хотелось бы, чтобы эта встреча не принесла ей новую боль и разочарование.
Марк вернулся в спальню матери и раздраженно огляделся. Спальня была белой. Вся. Не кремовой, не светло-серой, а именно белой, ослепительно белой, наглядный пример того, что можно считать образцовым штампом из фильмов о Юге времен Гражданской войны. Кровать под белым балдахином, простыни с кружевным подзором, пуховое одеяло, салфетки, шторы на окнах, ковер, туалетный столик, книжные полки – все белое и в кружевах с рюшами. Даже безделушки в комнате и те были белыми – свечи, рамки для фотографий, подушки, горкой сложенные на кровати, несколько книг, пара пейзажей (хотя и изобилующих белыми пушистыми облаками) да мамино лицо были единственными цветными пятнами в этой белой комнате. Марк перевел взгляд на мать:
– Надеюсь, ты счастлива.
Она отвела глаза и взяла с тумбочки зеркальце и тюбик с губной помадой.
– Не понимаю, о чем ты.
Несколькими отработанными мазками она нанесла номаду.
– Тебя бы следовало отшлепать за ту сцену, что ты закатила лишь потому, что тебе не понравился цвет волос Рокси.
Мать положила помаду на тумбочку и взяла пудреницу.
– Я не закатывала сцен. Я упала в обморок. Я так ослабла, а тут еще такой шок…
– Ты все это подстроила. С самого начала. Готов поспорить, ты видела Рокси, когда она выходила из машины, и все спланировала, пока мы говорили с доктором.
На скулах Лилы Тремейн появились два, красных пятна.
– Я ничего такого не делала.
– Ты мне это говоришь!
– Впрочем, все не важно. Бедная Рокси! Удивительно, как Брайан разрешил ей так испортить волосы. Ему всегда удавалось держать в рамках ее импульсивную натуру.
Марк сунул руки в карманы.
– Мама, оставь Рокси в покое. Она не нуждается в твоей помощи. Это тебе нужна ее помощь.
– Но не могу же я заставить себя не беспокоиться о собственной дочери! Я позвоню Терезе в «Укладку и завивку» и запищу Рокси к ней. Я уверена, что Тереза сделает с ее головой что-то приличное.
– Ты не станешь этого делать, – с тихой угрозой сказал Марк.
Лила Тремейн поджала губы.
– Но ее голова – просто ужас.
– Пусть что хочет, то и носит у себя на голове. Это ее дело. Если она решит изменить прическу, стиль одежды или вообще всю свою жизнь, то это будет ее выбор, а не твой.
Марк направился к двери.
– Ты уж меня извини, но мне надо распаковать вещи. Рокси и Танди могут занять две комнаты наверху. А я устроюсь в своей старой комнате внизу.
– Хочешь держаться от меня как можно дальше, – желчно заметила миссис Тремейн. – Есть вещи, которые никогда не меняются.