Ничего не скажу
Шрифт:
И вот через пару недель к нам на два дня приехал погостить некто мальчик Яша.
Мальчик Яша – сын сотрудниц моей жены. Фамилия его Кронгельгауз. Ему пятнадцать лет. Он учится в еврейской школе, кажется, Гилель. Могу ошибиться. Играет, как это ни странно, на скрипке. Занимается борьбой крав мага. Кто не знает – это такое средство самообороны с выниманием коленных чашек противника, схлопываением его глазных яблок и прочих невинных приемов в борьбе с террористами.
Кроме того, Яша занимается финансами, программированием, ивритом.
Его глаза –
После посещения Кузьмича мальчик Яша сказал мне:
– Дорогой дядя Володя… можно я буду вас так называть?
– Конечно, Яша, называй меня так.
– Так вот, дядя Володя… Во-первых, самая первая минута посещения любого заведения, даже такого талмудически экзотического, как ваш… Сиреневый Приют…
– Это было изящно, Яша…
– Спасибо, дядя Вова. Так вот: самая же-таки первая минута посещения любого заведения должна быть бесплатной.
– Вот как…
– Да, именно так, дядя Володя. Во-вторых, если вы, дорогой дядя Володя, все же таки пишете цены, то где же, спрошу я вас, ящички для оплаты?
– Гм, не подумал… И действительно, где же?..
– В-третьих, на мой взгляд, необходимо в корне пересмотреть заявленную вами сетку тарифов.
– Какую сетку?
– Сетку тарифов. Разрешите, дядя Володя, я немножечко возьму этот проект на себя…
– Проект?..
– Конечно. Это, мой дорогой дядя Володя, настоящий, хороший, перспективный проект. Вы же не против?
– Чего?..
Яша устало вздохнул:
– Чтобы я чуть-чуть разработал новый бизнес-план. И еще, дядя Володя, один очень важный момент: пятьдесят процентов все-таки мои. Вы, надеюсь, не против?
– Нет, я никогда не против, – ответил я в растерянности, глядя на кота, который решительно шел на меня с придушенным кротом в зубах, как Яша со своим новым бизнес-планом.
– Утром все будет готово.
Мы поужинали и разошлись спать.
Утром я посетил Сиреневый Приют Кузьмича.
На двери висело: «Акция! 1-я мин. – бесплатно! 2-я мин. – 5 р., 3-я мин. И далее – клиенту в подарок! Сладостных минут!»
Под надписью был аккуратно приклеен конвертик.
Внутри Кузьмича около рулона с туалетной бумагой значилось: «Акция! Хоть шар земной ты обойдешь, бумаги мягче не найдешь! Только для вас! Всё – бесплатно! Желающие могут пожертвовать 5 р. На защиту уникальных лесов Сибири!»
И – конвертик.
Около Пушкина: «Пушкин – наше всё! Не правда ли? Кто согласен…» – и стрелочка в сторону третьего конвертика значительно большего объема, чем первые два.
Я был несколько обескуражен. Зачем столько суеты? Какие-то конвертики, бумажки… Слоганы… Сплошное масонство.
Яша уехал, перед самой посадкой в такси шепотом напомнив о пятидесяти процентах.
До конца лета ко мне приехало множество гостей, самых разных. Гости после рандеву с Сиреневым Кузьмичом почему-то почти все хохотали. До сих пор не понимаю, над чем. Всего из трех конвертиков
«Спасибо, дядя Володя», – вежливо ответил мне Яша по почте.
Интересно, сколько я соберу в следующем году.
В этой связи я очень хочу, чтобы мальчик Яша, когда он вырастет, не уехал бы куда-нибудь в Израиль или Америку, а остался бы в России и снабдил бы всех российских Кузьмичей соответствующими бумажками и конвертиками.
Эхо прошедшей самоизоляции
Эту в высшей степени актуальную историю мне поведала девочка Станислава, Стася. Фамилия – Захарик. Одиннадцать лет. Глазки – искристые аквамаринчики. Носик – изящная черевичка. Морда – озорная, даже когда плачет. Но плачет Стася, судя по всему, редко. На моей памяти Стася плакала один раз – когда мальчик Ваня Тучкин четырнадцати лет отнял у нее телефон поиграть.
Стася порыдала полминуты, косясь своими злобно-озорными аквамаринчиками на погруженного в игру Ваню. Потом тихо набрала ведерко песка, еще тише подкралась к Ване сзади, молниеносно, как кобра, жалящая жертву, выхватила телефон из Ваниных рук, еще молниеноснее водрузила ведро с песком Ване на голову и с криком «тучка-вонючка!!!» помчалась к своей калитке. А бегает Стася быстро. Фиг догонишь.
Дело было в нашем дачном поселке пару недель назад. Здесь, как водится, есть своя ребячья компания под названием Банда.
На другой стороне поселка есть другая компания под названием Корпорация. «Ваня-вонючка» – из Корпорации. Он там что-то вроде Заместителя Короля.
«Король Корпорации» – Мишка Дороховский пятнадцати лет. Он уже курит. В Корпорации считается, что курить имеет право только Король. Это его привилегия. Остальные в это время, то есть на так называемых Сессиях, едят чипсы. На «Сессиях» обсуждаются планы корпорации и все такое.
Стася – из Банды. В Банде есть Президент. Президент Банды – Вова, четырнадцати лет. Фамилию не знаю. Вова не курит. Он занимается тхэквондо и очень любит выражение «в сущности»: «в сущности магазин еще закрыт», «в сущности ты придурок», «в сущности сейчас пойдет дождь», «в сущности Мишку надо посадить в камеру» и так далее. Кстати, у Мишки любимое выражение «секи момент»: «секи момент, магаз открылся» и т. д.
На краю поселка, около помойки, Банда и Корпорация начинают «Переговорные Стрелки».
Надо отдать должное Корпорации и Банде: Переговорные Стрелки, не то что в наше шпанское время, всегда заканчиваются миром, который у них называется «Рукопожатка».
По поводу инцидента с Тучкой-Вонючкой и Стасей между Бандой и Корпорацией тоже состоялась Переговорная Стрелка. Обсуждение инцидента было долгим и закончилось, как всегда, мирно. Все решили, что «стибзить фон» и «запесочить бошку» – «фишки в расчете», или, иначе говоря, «математический знак равно».