Ничего страшного
Шрифт:
Маринка пожала плечами.
– Для кого как, наверное.
– Взглянула на часики.
– Времени уйма, на самом-то деле. Давай-ка, может, еще по бокальчику, и расскажешь, как у тебя. Я же о тебе вообще ничего не слышала. Да и никого года три как совсем не встречала. Представляешь?.. Ну, как ты-то живешь?
– Н-ну...
– собираясь с мыслями, протянула Ирина.
–
– Неплохо, неплохо, - уважительно покривила губы Маринка, в то же время делая официанту новый заказ.
– Да ну - зарплата смешная, и работать не хочется. Три дня в неделю торчу там с утра до обеда... видимость создаю.
– А муж кто у тебя? Как зовут?
Эти простые вопросы снова сбили Ирину, взбаламутив в голове массу ненужных сейчас, тягостных мыслей. Захотелось, так потянуло обо всем честно, во всех мелочах рассказать, пожаловаться, спросить совета. Маринка может сказать что-нибудь дельное... Она знает... "А мужа как такового нет. Только штамп в паспорте", - оформились уже первые фразы. Но какая-то новая, неизвестная сила заставила Ирину сделать тон бодрым, почти высокомерным:
– Муж, Павел, - художник. На полтора года старше меня. Портреты всяким шишкам рисует. Мастерская у него отдельная, с такими вот зеркалами. Очередь. Работает медленно, правда, зато не как нынешние - лишь бы намазать. Поэтому и гонорары нормальные.
Маринка, поверив, опять уважительно покривила губы:
– Молоде-ец! Я всегда, кстати, творческих уважала. У таких в жизни хоть смысл настоящий есть. А когда еще платят за это...
– Ой, Мариш, сколько бы ни платили, а денег все равно нет... Ему надо материалы высококачественные, краски самые лучшие, холст... Дача зимой вот сгорела, теперь восстанавливаем. Сын растет... Родители немолодые уже...
Наверное, благодаря все той же "Отвертке" или, скорее, вранью про мужа, обычным женским жалобам - таким обычным и таким женским - Ирина почувствовала себя свободнее; она оказалась на равных с той, что всегда пугала ее, была ей непонятна, недосягаема; с той, которой она против воли
– Так бы можно было, конечно, пошире жить, поразнообразней, - говорила и говорила, не могла уже остановиться Ирина, - но, понимаешь, для меня семья, муж, родители, дом вообще - это... Только не смейся, пожалуйста!.. Это, Мариш, святое... Сегодня вот ты предложила, а я испугалась и, конечно, отказаться первым делом хотела. Куда я без мужа? Как сына в саду на ночь оставлю? Родители с работы придут, а ужина нет... Извини, я так не могу...
– Она сделала паузу, точно размышляя, взвешивая свои слова, на самом же деле наблюдая за реакцией Маринки.
Та заметно понурилась - задумалась, наверно, о своей не очень-то правильно прожитой молодости.
– Но... спасибо огромное, что пригласила.
– Ирина с чувством, крепко пожала лежащие на столешнице пальцы Маринки.
– Ты права - надо иногда развеяться. Хм, выпрячься... Ничего страшного... На рулетке вот сыгрануть!..
– А ты умеешь?
– Маринка спросила каким-то тревожным голосом.
– А чего там уметь?! Поставила фишку на определенный номер и сиди следи, куда шарик закатится. Если в ту ячейку, где твой номер, - фишки тебе, а если нет, то, значит, фишка, прощай... Мы когда с Павлом ездили прошлой весной в Петербург, заглянули там в одно казино. Сыграли маленько. Так, для смеха...
Когда пришло время уходить, она долго, чуть не до ссоры спорила с Маринкой, кому платить за коктейли. Она была уверена, что денег у нее полный кошелек, и уверяла в этом свою бывшую одноклассницу... Сошлись на том, что заплатят поровну. Получилось - по шестьдесят рублей.
На улице, приобняв Маринку за талию, с удовольствием вдыхая ароматный весенний воздух, Ирина тихо, но уверенно предложила:
– А давай, слушай, юношей с собой зацепим. Каких-нибудь посимпатичней. Чего мы одни, как монашки?
– И повысила голос: - Отмечать так уж отмечать! А, Маришик, давай?
Мягко, снисходительно улыбаясь, Маринка поддерживала покачивающуюся, раздухарившуюся уточку.