Ничего страшного
Шрифт:
— Поздравляем: ваш котик нашелся. Он в подвале. Когда можно зайти за вознаграждением?
Зашли, я вознаградил, показали мне подвал, полез я в него, в темноте глаза горят, мяуканье слышится, хриплый голос. Поймал я кота, вынес его на свет — тьфу, а это опять тот перхатый. Выпустил я его обратно в подвал, где он, видно, подыхать задумал, и пошел домой. Тут опять звонок:
— Вы котика искали? Мы нашли. А какое вознаграждение?
Я
— Ваш черный котик?
Я спросил:
— Где, в подвале?
Бросил трубку. Наконец, около полуночи позвонили, сказали:
— Нет, не в подвале. Он тут, мы держим его на руках, пушистый.
Не веря уже в удачу, я выбежал на улицу. Женщина держала в руках нечто, завернутое в тряпку. Я вознаградил, развернул — там была маленькая черная кошечка с белой грудкой. Я подумал даже — не взять ли ее вместо Рамзеса, но все-таки выпустил ее в снег. Отчаявшись, обошел вокруг дома, все звал:
— Рамзес, Рамзес!
Зашел в соседний двор, перешел через улицу к палисаднику, покричал: никого. Вот таким макаром, Господи Боже мой! Решил возвращаться домой. И вот тут, наконец, НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЧЕТЫРЕХ ДОРОГ ко мне подошел странный заросший щетиной человек. Бродяга, должно быть, такой оборванный у него вид, такие затравленные бегающие глаза. Он подошел и спросил:
— Не хотите ли купить у меня кота?
Я даже испугался, такой безумный был весь его облик, так зловеще звучал вопрос. И тут он вынул из-за пазухи моего кота. Сомнений быть не могло — это он, Рамзес.
— Сколько? — стараясь особенно не выявить своей радости, спросил я.
— Рубль, — ответил он. — Всего рубль.
— Возьмите, вот у меня трешка! — протянул я.
— Нет, — ответил он. — Мне нужен рубль, ничего больше.
— Но у меня нет, возьмите три.
— Нет, или рубль или ничего.
Я полез в карман, там было много мелочи, я стал собирать серебро.
— Нет, — прервал он меня. — Рубль целиком или ничего.
И отвернулся, чтобы уйти, унося моего кота. Наконец я добрался до кармана брюк и там нащупал крупную серебряную монету — рубль.
—
Он взял деньги, хмыкнул, положил их в карман и быстро удалился. А я принес кота домой и дал телеграмму жене, что кот жив и здоров. Вот таким макаром, Господи Боже мой. Вот и все.
— Как все? — обиделся Иустин-наместник. — А где же мистика?
— Вы не поняли? — удивился Никифорович.
— Нет, — вздохнул отец Дионисий. — Кот пропал и нашелся. Сплошной реализм.
— Так это же лукавый его мне продал! Такое поверье — надо найти черного кота и продать его в полночь на Святки на перекрестке четырех дорог за рубль. И этот рубль будет неразменным. То есть ты его тратишь, а он прибывает. Вот таким макаром, Господи Боже мой! Что, не знали?
— Ты все перепутал, Никифорович, демонолог! — засмеялся Лазарь. — Не лукавый продает кота, а он его покупает. Поэтому-то и рубль его — неразменный. Иначе зачем простому смертному отдавать лукавому свой неразменный рубль ночью, на перекрестке, за своего кота?
— Действительно — зачем? — удивился Никифорович. — Так это он, что ли, принял меня за черта?
— Выходит, он. Еще и ругал тебя, должно быть, когда потратил твою монету, а она не возобновилась, — вздохнул отец Иустин. — Но в чем же поучение?
— Поучение? — Никифорович захлопал глазами. — Не знаю, вам видней, вы — наместник.
Иустин пожал плечами:
— Лазарь, может, ты растолкуешь?
— Изволь. Мораль в том, что если не вступать в контакт с нечистой силой, а заниматься своим делом, то она тебе и не повредит. Вон Никифорович — добыл для жены любимого кота и утер ее слезы. А если бы он вовремя разгадал эту чертовщину с перекрестком четырех дорог и с неразменным рублем, то, может, кот представился бы ему каким-нибудь оборотнем и причинил ему много бед.
— Он и так причинил, — грустно вздохнул Никифорович. — Потому что, оказалось, пока я за этим котом ездил, жена в санатории завела себе друга, а у него на шерсть аллергия. И кот ей не понадобился. Квартиру себе отсудила. Вот таким макаром...
— Так все же хорошо, вы же теперь в монастыре, — Лазарь попытался было эту историю тут же и перетолковать на другой лад, но час был уже поздний, и поэтому все махнули на его новую экзегезу рукой, согласившись, что и прежняя была вполне хороша: делай то, что возложено на тебя Богом, и в диалог со злом не вступай…
II.
На следующий день я твердо решила уехать домой — ну сколько же здесь сиднем сидеть, карауля дом? Позвонила с утра пораньше моему мужу в Москву — он недовольно заметил, что мои каникулы изрядно подзатянулись. Не понимает он, с чем я тут сражаюсь, за что бьюсь. Да, может, этот дом — какой-нибудь будущий монашеский скит, может, когда к власти вновь придут безбожники, разгонят монастыри, только тут и возможно будет создать потайную монашескую обитель! Может, только тут и услышишь акафист!..