Ничьи Земли
Шрифт:
Когда-то зелёной весенней порою,
Когда всё растёт и цветёт, поутру,
Берёза с своей белоснежной корою
Орешник вдруг встретила в тёмном бору.
Ему подходил уже срок превращаться:
Лосёнку пятнадцатый шёл уже год
Зайчиха же не прекращала бояться
Вступить под рябиновый девичий свод.
Она некрасива была: то все знали,
Хотя и мила на какой-нибудь взгляд.
Родители сгинули в страшном пожаре.
Несчастье случилось два пять лет назад.
Они полюбили
Точнее, Лось сразу, Зайчиха потом.
Не мог отвести от её взгляда глазу
Зайчиха казалась сначала Котом.
Он ей говорил, что она всех прекрасней
Что всех и сильней, и ловчее она.
Она не могла быть во всём с ним согласна,
Сказала однажды такие слова:
«Нарисуй мне рябину, коль я красива,
А коли ты врёшь— то осиновый лист.
Что, дрогнули руки? Глава опустилась?
Вот то-то, под солнцем не больно схитришь.
Ты врал мне при звёздном прозрачном сияньи,
Ты врал у ручья мне при полной луне.
«Тебе показалось!» — я так говорила.
Как жаль, что не очень-то верил ты мне.
Вот лето промчалось, кусты поредели,
И самообман разлетелся, как прах.
Уж скоро начнутся и злые метели,
А ты всё стоишь… И осина в руках.»
Он ей отвечал, ведь владел сильно словом:
«Вот видишь, я прав был: ты всех нас умней
А шрамы свои ты покажешь другому.
По мне ты всегда будешь всех красивей.»
Как только сказание окончилось, Рысь отступила на шаг назад и откровенно смутилась. Корон не сдержал улыбку. Ему очень нравилась эта способность Лесного Народа оставить волнение и стеснение “на потом”, а сейчас всей душой отдаться тому, что ты делаешь. Корон тоже всегда старался так делать, когда, например, тренировался, и всё же ему казалось, что Лесной Народ здесь преуспел больше, чем Орден Хранителей. А Рысь превзошла самого Корона, несмотря на то, что полжизни провела за пределами Леса.
Смутилась не только Рысь. Корон отчётливо видел терзания на лице Искры. Ей явно хотелось что-нибудь сказать, но она не могла выбрать между неприятно искренностью и неправдой. Хранительнице стихи не понравились, это было видно. Но столь смелое выступление заслуживало хоть какой-то оценки. Корон попытался собрать в голове свои свежие познания о Древнем языке и понять, каким образом будет лучше всего ответить. Язык во многом определяет сам способ, которым люди мыслят, это было совершенно очевидно. А, значит, в языке же и кроется способ реагировать на подобные события.
— Благодарю тебя, Золотая Рысь, — сказал Корон. — Мы услышали твои слова.
“Кажется, угадал”, — радостно подумал Корон, замечая, как разглаживается на лбу Рыси наметившаяся было складка. Юна отозвалась одобрительным ворчанием, и проводница с удовольствием потрепала её по голове.
— Как я получила
— Охотница? — переспросил Корон, недоумевая, к чему она это сказала.
Рысь точно с таким же недоумением посмотрела на него, пытаясь, видимо, понять, смысл его вопроса. И, судя по её ответу, некоторое взаимопонимание всё-таки произошло.
— Каждый выбирает свой путь — путь охотника или путь хранителя, — пояснила девочка. — Я понимаю, что в этом обществе, — она кивнула Искре и Корону, — это слово может быть понято несколько иначе, но таково название.
— И в чём разница? — спросила Искра. — Охотники ходят на охоту?
— Нет, — Рысь покачала головой. — Конечно, охотники охотятся, но охотиться могут и хранители, — девочка задумалась и неуверенно произнесла. — Это как разница между идущим и бегущим; между адептом Ордена, который читает в книге о магии и тем, который изучает магию, применяя её; между тем, кто ждёт и тем, кого ждут…
— То есть у вас есть группа искателей приключений на свою задницу и каста людей, которые спокойно сидят дома и не рыпаются? — заключил Дон.
Рысь аж задохнулась от такого нахальства. Корон отчётливо видел, как она набрала воздуха, как напряглись её плечи, как сжались губы. Грозно сверкнув глазами, она повернулась к Дону, с силой выдохнула, указала на него пальцем и, как приговор, провозгласила:
— Ты! — палец дрогнул. — Ты всегда говоришь больше, чем думаешь!
Она развернулась и быстрым шагом, почти бегом, ушла со стоянки. Юна бросилась за ней, и Корон не стал останавливать их обоих.
Дон трясся от сдерживаемого смеха.
— Больше говорю, чем думаю! — проговорил он, потирая рукой лицо. — Чёрт возьми, эта девчонка зрит в корень! Лучше и не скажешь!
— Кто такой чёрт? — пользуясь моментом, спросила Искра.
— От любопытства кошка сдохла! — парировал Дон.
— Но я не кошка! — справедливо возмутилась Хранительница.
Дон расхохотался уже открыто.
— Это верно. Зато эти лесные чудики назвали кошкой Наяну. Вот уж кто от любопытства сдохнет!
— Не дождёшься! — скрытница скрестила руки на груди и вздёрнула голову.
— К-кстати, вы знаете, что происхождение этой поговорки связывают с Орденом Тайн? — тоже, посмеиваясь, сказал Велен. — Ведь к-кошка — один из символов этого Ордена. И любопытство — одна из наиболее частых причин смерти скрытников при… хм… исполнении с-служебных обязанностей.
— Ложь, — парировала Наяна. — Нас убивает не тяга к тайнам, а нежелание некоторых людей ими делиться.
Пожалуй, эта причина выглядела разумной.
— Дон, — сказал Корон, — я, конечно, всё понимаю, но ты не мог бы с Рысью как-нибудь повежливее? Ей тут непросто приходится.